Когда я подъезжаю, то не вижу ни одной машины около дома. Питера нет. У меня все падает внутри. И что теперь делать? Сидеть и поджидать его на крыльце, как какой-то сталкер? А что если его мама вернется домой первой?

Снимаю шлем и присаживаюсь на минуточку, чтобы передохнуть. Волосы влажные и сальные после поездки, да и сама я вымоталась. Я пытаюсь расчесать волосы пальцами, но все безрезультатно.

Пока я размышляю, написать ли Крис и узнать, могла бы она приехать за мной, на улице с ревом появляется автомобиль Питера, въезжая на подъездную дорожку. Я роняю телефон, а затем ползу, чтобы поднять его.

Питер выходит из машины и в удивлении приподнимает бровь.

– Посмотрите-ка кто здесь. Моя обожаемая подружка.

Я встаю и машу ему.

– Можно с тобой поговорить минуточку?

Он перекидывает рюкзак через плечо и идет медленным шагом, садится на первую ступеньку, словно принц на трон, я же стою перед ним со шлемом в одной руке и с телефоном в другой.

– Ну, и в чем дело? – протяжно говорит он. – Дай угадаю. Ты здесь, чтобы отказаться, я прав?

Он такой самодовольный, такой уверенный в себе. Я не дам ему насладиться ощущением, что он прав.

– Нет, просто хотела пройтись по нашему с тобой плану, – садясь, отвечаю я. – Четко разложить нашу историю по полочкам до того, как люди начнут задавать вопросы.

Он поднимает брови.

– О-о. Окей. Имеет смысл. Итак, как мы сошлись?

Я обхватываю руками колени и рассказываю:

– Когда я попала в ту аварию на прошлой неделе, ты проезжал мимо и дождался со мной «тройное А», а затем отвез меня домой. Ты все время сильно нервничал, потому что у тебя на самом деле были ко мне чувства еще со средних классов. И я была первой, кого ты поцеловал. Так что это был огромный шанс для тебя…

– Ты была первой, кого я поцеловал? – перебивает он. – А как насчет того, что я был первым, поцеловавшим тебя? Это намного правдоподобнее.

Я игнорирую его и продолжаю дальше:

– Это был твой единственный шанс, так что ты воспользовался им и пригласил меня на свидание в тот же день. С тех пор мы встречаемся, и сейчас мы фактически пара.

– Не думаю, что Джен купится на это, – говорит он, качая головой.

– Питер, – говорю я своим самым терпеливым голосом, – самое правдоподобное вранье – то, в котором есть хоть немножко правды. Я действительно попала в автомобильную аварию; ты остановился и сидел со мной, и мы целовались в средних классах.

– Дело не в этом.

– А в чем?

– Мы с Джен встречались в тот день, после того как я видел тебя.

Я вздыхаю.

– Ладно. Избавь меня от подробностей. Но моя история все же работает. После автомобильной аварии ты никак не мог перестать думать обо мне, так что пригласил меня на свидание, как только Женевьева бросила… я имею в виду, как только вы, ребята, расстались, – я откашливаюсь. – Раз уж мы завели разговор на эту тему, то я бы также хотела установить несколько основных правил.

– И какого рода правила? – спрашивает он, откидываясь назад.

Я сжимаю губы и делаю вдох.

– Ну… я не хочу, чтобы ты снова пытался поцеловать меня.

Питер скривил губы.

– Поверь мне, я тоже не хочу этого делать. Мой лоб до сих пор болит. Думаю, будет синяк. – Он приподнимает со лба волосы. – Видишь его?

– Нет, но я вижу залысину.

– Что?

Ха. Так и знала, это заденет его. Питер такой самовлюбленный.

– Успокойся, я шучу. У тебя есть листок бумаги и ручка?

– Ты собираешься все записать?

Я чопорно отвечаю:

– Это поможет нам ничего не забыть.

Закатив глаза, Питер лезет в рюкзак, достает блокнот и протягивает его мне. Я открываю чистую страницу и пишу наверху «Контракт». А затем «Никаких поцелуев».

– Думаешь, народ действительно купится на это, если мы вообще не будем прикасаться друг к другу на публике? – спрашивает Питер скептически.

Я не считаю, что отношения сводятся только к физиологии. Есть и другие способы показать, что тебе кто-то не безразличен, не только с помощью губ. – Питер улыбается, и по его виду похоже, что он вот-вот отпустит шутку, поэтому я быстро добавляю: – Или любой другой части тела.

Он стонет.

– Ты должна оставить хоть что-то, Лара Джин. Я должен поддерживать репутацию. Никто из моих друзей не поверит, что я вдруг превратился в монаха, чтобы встречаться с тобой. Как насчет руки в заднем кармане твоих джинсов, по меньшей мере? Поверь мне, все сугубо профессионально.

Я молчу о том, что думаю, то есть о том, что он слишком сильно беспокоится насчет общественного мнения. Я просто киваю и записываю: «Питеру позволяется засовывать руку в задний карман джинсов Лары Джин».

– Но больше никаких поцелуев, – говорю я, не поднимая головы, чтобы он не увидел, как я краснею.

– Ты же все это начала, – напоминает он мне. – И к тому же, у меня нет никаких венерических заболеваний, так что можешь выбросить это из своей головы.

– Я не думаю, что у тебя есть венерические заболевания, – оглядываюсь на него. – Дело в том… У меня никогда раньше не было парня. Я никогда не была на настоящем свидании и не держалась за руки, идя по коридору. Для меня все в новинку, поэтому извини за лоб сегодня утром. Я просто… хотела бы, чтобы все эти первые разы происходили по-настоящему и не с тобой.

Похоже, Питер обдумывает сказанное.

– Ага. Окей. Давай тогда просто кое-что прибережем.

– Да?

– Конечно. Мы прибережем кое-что для настоящего, а не показного.

Я тронута. Кто знал, что Питер мог быть таким заботливым и щедрым?

– Например, я ни за что не буду платить. Приберегу это для парня, который действительно будет тебя любить.

Моя улыбка исчезает.

– Я не ожидала, что ты будешь за что-нибудь платить!

Питер продолжает:

– Не буду провожать тебя до класса или покупать цветы.

– Я поняла. – Мне кажется, что Питера волнует больше его бумажник, чем я. Он надеется на халяву. – Итак, когда ты был с Женевьевой, что ей нравилось и хотелось, чтобы ты делал?

Я опасаюсь, что он воспользуется этой возможностью, чтобы пошутить, но вместо этого Питер просто смотрит в никуда и отвечает:

– Она всегда ворчала на меня, заставляя писать ей записки.

– Записки?

– Да, в школе. Не понимаю, почему я не мог просто отправить ей сообщение. Это быстро и эффективно. Почему не воспользоваться доступными для нас технологиями?