«Если бы мои чувства могли равномерно распределить между всеми представителями рода человеческого, на планете не осталось бы ни одного радостного лица. Не знаю, станет ли мне когда-нибудь лучше. Я с ужасом думаю о том, что этого никогда не произойдет. Нельзя и дальше жить в таком состоянии. Я должен либо умереть, либо выздороветь», — говорил он.

Несмотря на то что Линкольн открыто заявлял, что не боится суицида, все же он не стал убивать себя, выбрав жизнь.

В журнале The Atlantic была опубликована интереснейшая статья Джошуа Вулф Шенка о «Великой депрессии» Авраама Линкольна. В ней Шенк написал о том, как депрессия привела Линкольна к более глубокому пониманию жизни.

Он настоятельно хотел познать свои страхи. Когда Линкольну было около 30 лет, он стал все глубже и глубже погружаться в них, размышляя над тем, что, согласно Альберу Камю, является единственным важным вопросом, которым следует задаться человечеству. Он хотел понять, может ли он жить дальше и не бояться страданий. В конце концов он решил, что должен сделать это… У него возникло непреодолимое желание добиться чего-то в жизни.

Очевидно, Линкольн был серьезным человеком. Одним из величайших серьезных людей в истории. Он одерживал победы как в психических, так и в физических войнах. Возможно, именно его знание страданий привело к тому сочувствию, которое он проявил, ища пути изменить закон о рабстве. («Когда я слышу, что кто-то защищает рабство, у меня сразу же возникает желание увидеть этого человека в роли раба», — писал он.)

Линкольн — не единственный известный лидер, который был вынужден бороться с депрессией. Уинстон Черчилль тоже находился в депрессии значительную часть своей жизни. Как-то раз, наблюдая за костром, он сказал нанятому им молодому ученому: «Я знаю, почему потрескивает полено. Я понимаю, что значит быть уничтоженным».

И он действительно понимал это. В плане карьерных достижений он был одним из самых активных людей, когда-либо живущих на планете. Тем не менее, Черчилль все время чувствовал себя подавленным и обреченным.

Политический философ Джон Грей, один из моих любимых писателей (прочтите книгу «Соломенные псы», чтобы понять почему), полагает, что Черчиллю не нужно было справляться с депрессией, чтобы стать хорошим военным лидером. По его мнению, именно депрессия помогла ему стать таковым.

В статье для Би-би-си Грей утверждает, что «исключительная открытость» Черчилля к сильным эмоциям помогала ему ощущать опасности, которые не замечали обыкновенные люди.

«Для большинства политиков, которые хотели усмирить Гитлера, нацисты были лишь неорганизованными марионетками германского национализма», — писал Грей. Чтобы оказать сопротивление необычной угрозе, необходим был необычный ум. «Черчилль смог предвидеть надвигающуюся катастрофу именно благодаря своей депрессии», — замечено в статье.

Да, депрессия — это ночной кошмар. Но может ли этот кошмар быть полезным? Может ли он улучшать мир разными способами?

Иногда нельзя отрицать связь между депрессией, тревожностью и продуктивностью. Подумайте, например, о картине «Крик» Эдварда Мунка. Это самое точное визуальное изображение того, что ощущает человек при панической атаке.

Более того, сам художник утверждал, что вдохновился на создание этой картины в момент экзистенциального ужаса. Вот выдержка из его дневника:

«Я шел по дороге, солнце садилось. Внезапно небо стало кроваво-красным. Я остановился и прислонился к забору, так как почувствовал невыразимую усталость. Языки пламени и струйки крови растянулись над черно-синим фьордом. Мои друзья пошли дальше, а я так и остался стоять, содрогаясь от страха. Затем я услышал бесконечный пронзительный крик природы».

Невозможно не задумываться о том, насколько большое количество великих людей боролись с депрессией. Помимо Сильвии Плат, Эрнеста Хемингуэя и Вирджинии Вульф, покончивших жизнь самоубийством, список депрессивных известных личностей впечатляет. При этом очень часто наблюдается связь между их болезнью и работой.

Множество научных работ Фрейда основаны на анализе его собственной депрессии и на том, что он считал средствами избавления от нее. Ему помогал кокаин, но затем, посоветовав его другим товарищам по несчастью, он понял, что кокаин способен вызывать зависимость.

Франц Кафка — еще один член депрессивного «зала славы». Он всю свою жизнь страдал социальной тревожностью и большим депрессивным расстройством.

Также был ипохондриком, постоянно живущим в страхе физических и психических перемен. Однако ипохондрия не является панацеей от заболеваний, и в возрасте тридцати четырех лет Кафка заразился туберкулезом. Интересно, что Кафка боролся с депрессией полезными для здоровья способами: плаванием, верховой ездой, прогулками по горам.

Разумеется, проявление в его работах клаустрофобии и чувства беспомощности, зачастую интерпретируемое исключительно с политической точки зрения, также было результатом его страданий от депрессии.

«Превращение» — самая известная повесть Кафки. Однажды утром коммивояжер, главный герой, просыпается слишком поздно и понимает, что опаздывает на работу. Затем он замечает, что превратился в гигантское насекомое. Да, это повесть о разрушительном влиянии капитализма, но ее также можно рассматривать в качестве метафоры депрессии. Как и Грегор Замза, человек в депрессии часто просыпается в той же комнате, где и уснул, но чувствует себя совершенно по-другому. Он сам для себя становится инопланетянином. Ему кажется, что он не может очнуться от ночного кошмара.

Могла ли Эмили Дикинсон написать стихотворение «Я чувствовала, что мой мозг стал местом похорон» (пер. О. Денисовой) в нормальном психическом состоянии?

Конечно, большинство депрессивных людей не становятся к концу жизни Линкольнами, Мунками, Фрейдами и Кафками (или Марками Твенами, Сильвиями Плат, Джорджиями О’Киф, Иэнами Кертисами и Куртами Кобейнами). Как, впрочем, и большинство «нормальных» людей.

Люди часто используют предлог «несмотря на», говоря о психических заболеваниях. Такой-то человек сделал то-то, несмотря на депрессию/тревожность/агорафобию/что-нибудь другое. Но иногда предлог «несмотря на» следует заменить на «из-за».

Например, я пишу из-за депрессии. Раньше я не был писателем. Тогда мне просто не хватало любопытства и энергии, необходимых для писательского дела. Страх делает нас любопытными. Печаль превращает нас в философов. («Быть или не быть?» — это вопрос, которым люди, страдающие депрессией, задаются ежедневно.)