по земле, ягодный наркоман развернулся и, встав на четвереньки, потянул детектива за волосы. Она закричала. Аркан прицелился, но хитрая тварь, заметив дуло пистолета, схватила женщину за воротник пальто и поволокла в сторону пристани, прижимаясь к ней всем телом. Ноги мутанта изгибались под странными углами и были похожи на массивные корни дерева. Инспектор опустил оружие и кинулся следом. Схватив человека за редкие волосы, Хамс с силой ударил его рукояткой по голове. Наркоман ослабил хватку и, оскалившись, кинулся на инспектора, выбил из его рук оружие. Тварь вцепилась зубами в рукав пальто, но Аркан, не растерявшись, несколько раз ударил наркомана кулаком, метя прямо в обезображенное лицо. В пылу борьбы они впечатались спинами в здание. Хамс хотел приложить мутанта о стену, но не успел. Раздался второй выстрел, и инспектор сполз вниз, осев в грязь на осколки разбитого горшка. Марван отбросила пистолет и на коленях подползла к Аркану, отрывая от его рукава мертвого наркомана. Он безжизненно рухнул рядом, прямо на рассыпавшиеся комья затвердевшей земли.

— Ты ранен? — спросила детектив, проводя руками по его лицу и волосам.

— Нет, — коротко ответил Аркан и поднялся на ноги, прижимая к груди укушенную руку.

Протянул женщине ладонь, и она встала следом.

— Прости, — тихо выговорила Марван. Она отошла на пару шагов, подняла оружие, валявшееся в луже, и протянула его Хамсу.

— Я виноват: слишком поздно увидел, — отрезал инспектор. — Пошли отсюда скорее.

Коллеги быстро двинулись в сторону причала. Дождь хлынул стеной, и горизонт полностью скрылся из вида. Выбежав на мощеную пристань, коллеги заскользили на подошвах по склизким доскам и чуть не свалились в воду. Хамс схватил женщину за локоть, удерживая от падения. Марван осмотрелась и, указав на крытую площадку, крикнула:

— Давай под крышу!

Пальто было тяжелым и пахло затхлой старой тканью. Рубашка насквозь промокла, и холод, казалось, пробрался внутрь, остудив бежавшую по венам кровь. Коллеги поспешили укрыться от непогоды, чтобы обсудить произошедшее. Аркан бросил взгляд на заводь и увидел торчащую из воды макушку. Радуясь ливню, кто-то сразу же выплыл из воды. Присмотревшись внимательнее, инспектор узнал ту самую молодую женщину с желтыми глазами и горизонтально расположенным зрачком. Ее щупальца стали длиннее и, извиваясь, медленно шевелились, то и дело выныривая на поверхность.

Хамсу показалось, что умирающая хочет что-то сказать. Он подался вперед, но оступился, не успел схватиться за поручень и полетел в воду, ударившись о край пристани затылком. Рану на руке тут же обожгло соленой водой, в ушах зазвенело. Аркан открыл глаза и увидел перед собой четыре извивающихся щупальца. Он попытался ударить подплывшую женщину, но вода остановила удар и кулак завяз в мутной толще воды. Крепко обвив руками мужскую шею, она впилась в губы инспектора и прижалась к нему всем телом. Хамс оттолкнул умирающую, но та лишь улыбнулась, демонстрируя беззубый рот и вспухшие десна. Увидев нырнувшую следом за инспектором женщину, мутантка повернула голову. Уловив на мужском лице страх, быстро двинулась в сторону старшего детектива и, схватив ее за ноги, потянула на дно.

Марван, ошарашенная внезапным нападением, открыла рот, и воздух заструился пузырями к поверхности. Вода хлынула в легкие, и женщина конвульсивно дернулась, схватившись за горло. Рефлекторно попыталась вдохнуть — и последний проблеск сознания, сверкнув, улизнул в темноту. Последнее, что услышала Марван, это шепот плещущих волн. Ласковый, убаюкивающий, он проник в душу детектива и тихо произнес:

— Вот я и нашел тебя, любимая…

[1]Имеется ввиду Андре-Шарль Буль — французский художник, резчик по дереву, гравёр, рисовальщик-орнаменталист, позолотчик, крупнейший мастер-мебельщик своей эпохи, создатель особенных техники и стиля художественной мебели.

Глава 15

Сосуд перелома

'…Тогда морской бог задумал разделить влюбленных и долго смеялся, восхищаясь своей хитростью. Он расспросил людей о сопернике и, нырнув в море, обратился в быстрого парусника. Рассекая воду, рыба с остроконечным носом нагнала корабль, на котором находился ненавистный ему человек. Приняв облик молодого кашалота, владыка разогнался, протаранил борт судна, и оно исчезло с горизонта, утонуло в пасти коварной бездны. Убедившись, что все члены команды мертвы, морской бог вернулся к возлюбленной, желая утешить ее в момент нахлынувшего отчаяния. Но девушка не вынесла горя и отравилась настойкой аконита, и владыка впервые расплакался, сетуя на хрупкость человеческой жизни. Он опустился на дно, и море долго бушевало, топя корабли в высоких волнах.

Прошла сотня лет, прежде чем морской бог нашел переродившуюся душу любимой. Он каждый день играл с черноволосой девочкой: прибоем оставлял на берегу самые красивые ракушки, потерянные золотые колечки, блестящие камешки и даже ночью проползал к ней в комнату в виде крошечной пятнистой лягушки. Но одним утром все изменилось. Осев морской пеной на руках уже повзрослевшей девушки, владыка почувствовал знакомый запах ненавистной ему души. В подошедшем мальчишке морской бог узнал своего давнего соперника. Рассвирепев, он соскользнул каплей с девичьего пальца и упал на землю, впитавшись в рыхлый песок. В этот же день владыка подкараулил врага и столкнул его со скалы. Мальчишка разбился о прибрежные камни, но в ярости бог не заметил девчушку, которая бросилась вслед за юнцом и, не удержавшись, полетела вниз головой.

С тех пор каждое столетие хозяин морей находил перерожденную возлюбленную и в попытках воссоединиться с ней вновь и вновь убивал своего соперника. Много раз владыка пытался найти ответ на вопрос, каким образом их души, прорываясь сквозь незримую толщу миров, отыскивают путь и находят друг друга. Отчаявшись, хозяин морей проклял влюбленных и, нарушив законы вселенной, поместил человеческие души в животных: ее — в черную ворону, а его — в скользкого, жалкого, безмозглого червя. Безумствуя, он хохотал и плакал, глядя, как птица, следуя инстинкту, склевала беспозвоночное и в конвульсиях упала замертво. После этого владыка опустился на дно и надолго заснул, опечаленный своей судьбой.

Прошли столетия, и бог загрустил. Заскучав по любимой, он решил вновь пуститься на ее поиски. Время шло, сменяя эпохи: возводились новые города, на место свергнутых правителей приходили новые, и только море оставалось прежним. Мотаясь по всему свету, владыка заглядывал в каждый доступный ему уголок, пытаясь учуять запах желанной души. Но, как бы он ни старался, как бы ни хотел, больше никогда не смог отыскать ее…'

Скрип открываемой двери заставил Койкана Лаврака отвлечься от чтения. Он захлопнул книгу сказок и взглянул на Сибаса, который выходил из комнаты Марии. Увидев взволнованное лицо брата, Черный Удильщик сдвинул брови к переносице.

— Выкладывай, — отрезал он.

— Койкан, мне очень жаль, — снимая с шеи стетоскоп, тихо произнес Сибас, — но, если не отнести девочку в заводь, завтра она задохнётся.

Удильщик вскочил с кресла и за три больших шага преодолел разделявшее их расстояние.

— Думай, что говоришь! — злобно прошипел Лаврак, хватая Сибаса за грудки. — Я не допущу, чтобы моя дочь гнила в нечистотах!

Он чертыхнулся и, отпустив брата, отвернулся от него.

— Значит, ты сделаешь это снова, — вздохнул врач, накидывая на плечи пальто.

Он направился к выходу и, задержавшись в дверях, сочувственно посмотрел на старшего брата, который снял трубку телефонного аппарата и набрал номер.

— Макрурус, поезжай в Пучину на улицу Гребенчатого Тритона в Дом прощания. К вечеру привези сосуд перелома. Не беспокойся, я уже давно обо всем договорился.

Сибас плотно прикрыл за собой дверь, но в щель успели проскользнуть последние слова, которые Койкан произнес в трубку:

— Опоздаешь — убью.

Черный Удильщик заглянул в комнату дочери и, увидев, что та не спит, зашел и присел на край кровати. Мария была бледна, она сильно похудела за последние дни, губы ее потрескались, а глаза, прежде ясные, сильно помутнели. Отец поправил золотые волосы девочки, которые лезли ей в лицо. Внимательно оглядев отца, Мария вдруг попросила:

— Знаю, что ты не любишь вспоминать, но расскажи, какой была мама? Я почти не помню ее.

— Она была красивой, — начал Койкан, помогая дочери приподняться. — Такой же, как ты.

— Нет, папа, я хочу знать, каким человеком она была?

Койкан посмотрел в бесцветные глаза дочери и отвернулся:

— Она была упрямой, своенравной и никогда меня не слушала.

— Но ты все равно любил ее, правда? — Мария закашлялась и, восстановив дыхание, добавила: — Как в той сказке о влюбленных.

Черный Удильщик поднял