Было десять часов, начинало светать. Выпавший несколько дней назад снег отливал голубым, только на вершинах дальних гор восходящее солнце придавало ему красноватые оттенки. Хорошо были видны темные извилистые волны застывшей лавы Берсеркьяхрауна. Из-за неостывшей лавы снег всегда сначала тает здесь.

С фьорда дул холодный ветер. Приглядевшись к человеку, бредущему по снегу к церкви, Халлгримур быстро признал в нем Бенни.

Халлгримур в последние недели почти не видел своего друга, но думал о нем, причем с чувством жалости. Исчезновение отца Бенедикта удивило всех. Мать не имела ни малейшего представления о том, где может быть ее муж. Поисковые группы ходили повсюду: за гору Бьярнархёфн — на тот случай если он искал пропавшую овцу, вдоль берега, допуская, что он упал в море, за Берсеркьяхраун, в города Стиккисхольмюр и Грюндарфьордюр. Поиски не принесли результатов, а потому их распространили в южную сторону, на горы, Керлингинское ущелье и территорию, простирающуюся вдоль берега в направлении Олафсвика. В Боргарнесе оповестили шерифа.

Нигде не было и следа пропавшего.

Присоединившись к поисковой группе, он держался возле отца, куда бы тот ни шел, и поражался его решимостью помочь, готовностью проводить долгие часы в горах в поисках тела упокоившегося, как уже знал Халлгримур, на дне озера всего в нескольких километрах от зоны поисков.

Атмосфера в Бьярнархёфне была ужасной. Отец и мать не разговаривали. Ненависть была просто физически ощутимой. Брат и сестры Халлгримура думали, что это объясняется горем и потрясением. Только Халлгримур знал истинную причину.

Мальчик ненавидел мать за то, чем она занималась с отцом Бенни. И хотя понимал, что это дурно, невольно восхищался отцом, который так этого не оставил.

Конечно, дела в Храуне обстояли еще хуже. Мать Бенни с ума сходила от беспокойства, но она была сильной женщиной и не давала ферме прийти в упадок. Видя это, соседи охотно помогали ей.

Куда девался отец Бенни? Догадки становились все более и более фантастичными. Нельзя, видимо, было исключать и того, что он либо эмигрировал в Америку с какой-то женщиной, либо его схватила Керлингинская ведьма.

Более трезвые головы полагали, что он, подвыпив, свалился в Брейдарфьордюр и его унесло в океан.

Халлгримур шел по занесенному снегом лугу к церкви. Она представляла собой грустное зрелище со своими черными стенами и красной жестяной крышей. Шпиля не было, только над входом поднимался белый крест. Ее окружала невысокая стена, сложенная из камня и дерна, погост был примечателен весьма причудливой смесью старых, словно поседевших от времени надгробий и более новых захоронений, увенчанных белыми деревянными крестами. Там лежали и предки Халлгримура. Когда-нибудь, в далеком будущем, если повезет, в двадцать первом веке, Халлгримур присоединится к ним.

Своего пастора в Бьярнархёфне не было. Службу проводил раз в месяц пастор из Хельгафелла, небольшой деревушки возле Стиккисхольмюра.

Халлгримур открыл дверь. Его друг сидел на передней скамье, глядя на алтарь. На коленях у него лежала книга. Халлгримур узнал ее — это был экземпляр «Саги о народе Эйри», принадлежавший Бенедикту.

— Привет. Что делаешь? — участливо спросил Халлгримур, подсев к нему.

— Пытаюсь молиться, — ответил Бенедикт.

— Зачем? Его не найдут.

— О его душе.

Халлгримур смутно представлял себе, что такое душа.

— Бенни, у тебя все в порядке?

— Нет. Мне очень жаль маму. Она не знает, что случилось с папой, и никогда не узнает. Если я не скажу.

— Делать этого нельзя.

— Почему? — спросил Бенедикт. — Я все время об этом думаю.

— Это навлечет на нас беду.

— Не ахти какую, — заметил Бенедикт. — Мы его не убивали.

Халлгримур нахмурился.

— Это навлечет большую беду на моего отца.

— Может, и так, но он этого заслуживает.

Халлгримур бросил на Бенедикта свирепый взгляд.

— И твой отец тоже. Знаю, он мертв, но все считают его героем. Они бы так не думали, если бы знали, что он натворил.

— Может быть.

Мальчики не отрывали глаз от алтаря и простенького распятия, установленного на нем.

— Бенни?

— Да?

— Если скажешь кому-нибудь, я тебя убью.

Халлгримур сам не знал, почему высказал эту угрозу: она пришла на язык невесть откуда. Но понимал, что не шутит. И то, что он произнес ее в церкви, придавало ей особую значимость.

Бенедикт не ответил.

— Бенни, расскажи мне какую-нибудь историю, вычитанную отсюда, — явно желая сменить тему, проговорил Халлгримур, постукивая пальцем по книге на коленях у Бенедикта.

— Ладно, — все еще обиженно ответил тот, по-прежнему глядя на алтарь. — Помнишь Бьярна из Брейдавика?

Бенедикт мог и не заглядывать в книгу. Он знал все истории.

— Это который уплыл в Америку и стал вождем?

— Да. Хочешь знать, почему он туда уплыл?

— Почему?

— Дело в том, что в то время во Фроде жила некая красавица по имени Турид. Это недалеко от Олафсвика.

— Я знаю.

— Хоть она и была женой другого человека, Бьярн ходил на свидания к ней. Он любил ее.

Халлгримур решил, что эта история ему не понравится.

— Ее брат был великим вождем, его звали Снорри, он жил в Хельгафелле.

— Да, ты мне о нем говорил.

— Снорри рассердился на Бьярна и прогнал его из страны, вот почему ему пришлось покинуть Исландию.

— Такие были времена, — задумчиво проговорил Халлгримур. — Мой отец не мог бы изгнать твоего отца. Такое больше не случается.

Бенедикт не отреагировал на эти слова.

— Несколько лет спустя Бьярн вернулся в Брейдавик и снова направился к Турид. На этот раз Снорри послал раба убить Бьярна, но тот сам расправился с незадачливым убийцей. Между семействами Бьярна и Снорри произошло настоящее побоище на льду неподалеку от Хельгафелла. В конце концов Бьярн покинул Исландию по своей воле. Так он оказался в Америке со скрелингами.

— Наверное, твоему отцу тоже надо было уплыть в Америку, — резюмировал Халлгримур.

Бенедикт отвернулся от алтаря и посмотрел в упор на Халлгримура.

— А мне кажется, Бьярну нужно было убить Снорри.

Пятница, 18 сентября 2009 года

Магнус заказал две чашки кофе и сел напротив Сигурбьёрг. Они были в кафе на Боргартуне. В тот день он позвонил ей рано утром, и она согласилась встретиться с ним до начала работы и уделить ему пять минут.

Магнус проснулся в половине пятого и лихорадочно принялся вспоминать то, что Сигурбьёрг наговорила ему в апреле, и уже больше не смог заснуть. Ему хотелось наконец разобраться в этом. И чем скорее, тем лучше.