Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты, должно быть, замёрз, – сказала она. – Садись к огню.
Раньше я видел только огонь, который появлялся от удара молнии, и помнил запах обугленных поленьев, оставленных людьми на пляжах. Теперь я сел там, куда она указала, перед чёрной коробкой, взгромоздившейся на четырёх ножках. От неё исходил невыносимый жар. Мэгги открыла сбоку дверцу, бросила туда полено и удовлетворённо кивнула, когда на нём появились языки пламени.
Я отпрянул, едва не вскрикнув. Люди мёрзнут, твердил я себе. Людям нравится огонь.
– Вот, возьми одеяло.
Она укрыла меня, и вдобавок к влажной одежде я начал потеть.
Мэгги опустилась на сиденье напротив меня, её лицо казалось серым и высушенным. Я не знал, куда мне смотреть: на неё, на огонь или на пол. Тишина длилась целую вечность.
Наконец она заговорила:
– Твоя мама намеренно оставила тебя здесь?
– Вы… вы знали, – сказал я. – Вы сказали, что я могу остаться.
– Я думала, что это был сон, – Мэгги встряхнула головой. – Ко мне в дверь постучали посреди ночи, а там она – неземная красавица, сказочная принцесса. Женщина попросила присмотреть за её сыном, а я только и смогла, что кивнуть, будто заворожённая. Не успела я и глазом моргнуть, как она исчезла.
– Вы обещали присмотреть за мной.
– Потому я и решила, что это был сон. Когда я проснулась, сама мысль об этом показалась мне просто безумной, и я рассмеялась. Я бы ни за что не согласилась оставить здесь ребёнка. Как я могу? С Джеком?
Мама ничего не говорила про Джека. Это заставило меня напрячься.
– Ты можешь остаться здесь на ночь, – сказала Мэгги. – Нельзя слоняться по улице в такую бурю. Но утром позвонишь маме и скажешь, чтобы она вернулась и забрала тебя.
– Не могу, – ответил я. – Она ушла.
Мэгги сжала губы.
– Тогда я позвоню в соцзащиту. Они приедут на остров и заберут тебя в приёмную семью. Они точно смогут защитить тебя от отца, а я – нет.
Заберут меня… Это про клетки и зоопарк? Она отправит меня туда, и мама никогда меня не найдёт. Но я обязан остаться! Всё кружилось перед глазами, жар душил меня, и я сжал руки в кулаки…
В ладонь впился твёрдый металл.
Дублоны!
Я подскочил к Мэгги и протянул руку. Диски слегка засверкали в ладони.
Женщина удивлённо приподняла бровь.
– Это золото! – сказал я. – Для вас, покрыть расходы.
Она взяла одну монетку и взглянула с жалостью:
– Золото. Тебе мама это сказала?
Я кивнул, со звоном передавая оставшиеся монеты, чтобы она ощутила их вес.
Мэгги вздохнула:
– Они игрушечные. Безделушки из пластмассовых сундучков в сувенирных лавках. Фальшивое пиратское золото.
– Оно не фальшивое! Оно настоящее!
– Ну, тогда я королева Англии!
Я ничего не понял, но не решился спросить.
Мэгги бросила дублоны перед собой на доску и наклонилась ближе, опустив руки на колени:
– Послушай, сынок. Я скажу тебе прямо, начистоту. Мама, которая подбросила тебя незнакомке, даже не удостоверившись, что с тобой всё в порядке… Знаешь, тебе лучше в приёмную семью.
– Но я должен остаться здесь, – сказал я. – Мама уехала за моей… за помощью. Она доверяет вам.
Мэгги поднялась на ноги:
– Давай-ка искупаем тебя, а потом подберём сухую одежду.
– Золото покроет расходы на меня, – сказал я, следуя за ней по комнате к другой двери. – Я могу помогать вам. Я сильный. Могу ловить рыбу. Это всего лишь до второго полнолуния.
За дверью находилась комната поменьше, не загромождённая вещами. Она была светлой и сияющей. Мэгги наклонилась к кранику, и вода хлынула в удлинённую полость.
– Не сомневаюсь в том, что ты будешь помогать, – сказала она, водя рукой в воде. – Но у меня никудышное здоровье. На меня нельзя рассчитывать, а уж на Джека тем более.
– Что такое Джек?
– Не что, а кто. Мой муж.
– Это как партнёр?
По её взгляду я понял, что сказал что-то не то, но она лишь ответила:
– Да, верно.
– Мама говорила, что здесь больше никто не живёт.
– Что ж, она ошиблась. Мой муж сейчас на Аляске, работает на рыболовецкой шхуне. Тебе нельзя здесь оставаться, когда он вернётся. Джек… – её губы сжались, она мотнула головой. – Никогда не знаешь, как он отреагирует. Иди снимай мокрую одежду и запрыгивай в ванну.
Над полостью с водой поднимался пар. Я смотрел на него с ужасом. Неужели люди варят себя в горячей воде? Я сделал шаг назад и вдруг уловил какое-то движение в противоположной части комнаты.
Сквозь просвет в стене на меня смотрел человеческий мальчик. Он был худой и жилистый, с копной волос, торчащих во все стороны, как пучки травы. Его одежда тоже была мокрая и липла к рукам и груди, как водоросли после отлива. Я ахнул, и его рот открылся. Я сделал шаг назад, и он тоже отступил. Его глаза блеснули. Один глаз карий, другой – голубой.
– Ты будешь снимать мокрую одежду или нет? – спросила Мэгги.
Но я не мог отвести глаз от мальчика в просвете стены. Я подходил всё ближе и ближе. Я протянул руку, и он сделал то же самое. Наши пальцы соприкоснулись на блестящей поверхности.
Человеческим мальчиком был я.
Глава 24
Изображая человека
Мэгги выключила воду. В наступившей тишине комната наполнилась паром, в облаках которого скрылся и второй я.
– Ты не будешь купаться? – спросила Мэгги.
– Не буду.
Она вздохнула:
– Ну хорошо. Но мы переоденем тебя в сухую одежду, и никаких возражений. Ты такой худенький, вещи Томми должны тебе подойти. Пойдём.
Я проследовал за ней через загромождённую комнату, а затем по мрачному коридору. Она остановилась в темноте и глубоко вздохнула, словно готовила себя к чему-то, а затем открыла дверь. Там было так темно, что я ничего не мог разглядеть.
– Кто такой Томми? – спросил я.
– Это был мой сын, – ответила она. Её голос прозвучал так глухо, словно темнота обволокла и его.
В воздухе висел застарелый, затхлый запах. Мэгги вновь закашлялась, сотрясая плечами. Я вдохнул и задержал дыхание, пока её не отпустило. Она дотронулась до стены, и комнату наполнил свет.
Бо́льшую часть комнаты занимал широкий выступ. На нём лежала ткань с изображением большого синего кита. На стенах повсюду были нарисованы плывущие маленькие синие киты.
– Одежда в кладовке, – сказала Мэгги, открывая ещё одну дверь в самую маленькую комнату.
Зачем людям столько дверей? Они строят стены, чтобы спрятаться от ветра и волн, а потом ещё и кучу стен внутри этих стен для ещё большего одиночества.
Мэгги закрыла дверь кладовки.
– Ну, вот сухие
