Я встала, чувствуя, как в голове тошнотворно искрится шампанское.

– Спасибо вам, господа, за подарок ко дню рождения. – С этими словами я развернулась и вышла через двери из темного мореного дерева. Бад последовал за мной.

Толпа успела стать еще более взмокшей, шумной и пьяной. Я словно застряла в картине Тулуз-Лотрека: зеленоватые лица с жуткими выражениями кружили возле меня. Мне хотелось, чтобы Бад накинулся на них во всем великолепии своих острых зубов и бронзовой шерсти. Мне хотелось кричать, пока не охрипну.

Мне хотелось нарисовать в воздухе дверь, которая ведет куда-нибудь в другое место, и пройти через нее.

Серебряный поднос вновь материализовался рядом со мной. Теплый шепот коснулся моей шеи.

– На улице, у западного крыла. Через пять минут.

Поднос исчез. Я проводила взглядом Сэмюэля, который снова растворился в галдящей толпе.

Когда мы с Бадом выскользнули через дверь западного крыла, словно беглецы, покидающие адский бал безумных эльфов, Сэмюэль ждал нас в одиночестве. Он стоял, прислонившись к кирпичной кладке особняка, еще не растерявшей летнее тепло, и спрятав руки в карманы. Его аккуратный костюм официанта выглядел так, будто в нем совершили побег из-под стражи: галстук ослаблен и помят, пуговицы на рукавах расстегнуты, сюртук куда-то пропал.

– О. Я сомневался, что ты придешь. – Его улыбка наконец осветила все лицо, а не только глаза.

– Да.

На улице молчать было как-то проще. Я слушала фырканье Бада, который вынюхивал какого-то невезучего зверька под живой изгородью; потом Сэмюэль чиркнул спичкой и раскурил грубо скрученную сигарету. Огоньки-близнецы вспыхнули у него в глазах.

Он втянул воздух и выдохнул жемчужное облако.

– Послушай, я… Мы слышали, что случилось. С мистером Сколлером. Мне так…

Сейчас Сэмюэль скажет, как ему жаль, как все это трагично и внезапно и так далее, и я вдруг осознала с пугающей ясностью, что не вынесу этого. Безумная ярость, с которой я сбежала с заседания Общества, остыла и скисла, и я осталась совсем одна.

Я резко перебила его, махнув рукой в сторону Бада:

– Почему ты мне его подарил? Ты так и не объяснил. – Мой голос прозвучал слишком громко и фальшиво, как у плохой актрисы в провинциальном театре.

Сэмюэль вскинул брови, посмотрел на Бада, который жевал что-то размером с мышь, и пожал одним плечом.

– Потому что тебе было одиноко. – Он затушил сигарету о ближайший кирпич и добавил: – И еще мне не нравится, когда кто-то остается один против всех. Мистер Локк, эта старая немка, ух. Тебе нужен был кто-то, кто будет на твоей стороне… Прямо как Маленький Джон для Робина Гуда, а?

Его глаза сверкнули. Я вечно отдавала ему роль Маленького Джона, когда мы играли в Шервудский лес, но при необходимости заставляла его изображать Алана-э-Дейла или брата Тука. Сэмюэль указал на Бада, который издавал неприятные звуки, пытаясь отрыгнуть застрявшие в горле мышиные косточки.

– Этот пес – уж он-то точно на твоей стороне.

Такая непринужденная, бесхитростная доброта. Я невольно потянулась к нему, как заблудившийся в море корабль тянется к маяку.

Сэмюэль все еще смотрел на Бада.

– Ты в последнее время часто плаваешь?

Я моргнула.

– Нет.

В детстве мы с ним часами плескались в озере, но я уже много лет не заходила в воду. С возрастом я как-то незаметно лишилась этого развлечения.

Я успела поймать изогнутый краешек его полуулыбки.

– Ага, так значит, ты растеряла хватку. Ставлю четвертак, что теперь я бы тебя сделал.

В наших соревнованиях он всегда проигрывал – должно быть, потому что помогал родителям в лавке и не мог, в отличие от меня, тратить бесконечные летние дни на тренировки.

– Леди не бьются об заклад, – чопорно заявила я. – Но если бы я все же согласилась, то стала бы на четвертак богаче.

Сэмюэль рассмеялся – с детства не слышала этого мальчишеского безудержного хохота, – а я не задумываясь ответила ему улыбкой. А потом мы вдруг оказались ближе друг к другу, и мне пришлось запрокинуть голову, чтобы взглянуть в его лицо. Я почувствовала запах табака, смешанный с по том и еще чем-то теплым и зеленым, как свежескошенная трава.

Я вдруг вспомнила «Десять тысяч дверей» – как Аделаида поцеловала своего призрака под осенними звездами, ни секунды не сомневаясь. Хотела бы я быть такой же: дикой и бесстрашной, достаточно смелой, чтобы украсть поцелуй.

«Будь хорошей девочкой».

…Да к черту это все!

Эта мысль кружила голову и опьяняла. За этот вечер я нарушила столько правил, разбила их, оставив за спиной сверкающие осколки. Что изменится, если я нарушу еще одно?

Но я представила лицо мистера Локка в то мгновение, когда я вылетела из курильной комнаты – сжатые в гневе губы, разочарование в ледяных серых глазах, – и у меня внутри похолодело. Отца больше не было, и у меня не осталось никого, кроме мистера Локка.

Я опустила взгляд и отступила на шаг, вздрогнув от ночной прохлады. Кажется, Сэмюэль вздохнул.

Мы немного помолчали, пока я заново училась дышать. Затем Сэмюэль непринужденно спросил:

– Если бы ты сейчас могла оказаться где угодно, где бы ты хотела быть?

– Где угодно. В другом мире. – Сказав это, я подумала о синей Двери и запахе моря. Я не вспоминала о них много лет, но история Аделаиды подняла это воспоминание на поверхность.

Сэмюэль не стал смеяться надо мной.

– У моей семьи есть домик на северной оконечности озера Шамплейн. Раньше мы уезжали туда каждое лето на целую неделю, но отца стало подводить здоровье, да и лавка… Мы уже много лет там не были. – Я представила Сэмюэля, которого раньше знала – маленького, жилистого и такого загорелого, что он, казалось, сам излучал впитанный его кожей свет. – Домик не слишком большой и совсем не роскошный – просто хижина из сосновых досок, над которой торчит ржавая печная труба. Но зато это очень уединенное место. Дом стоит на краю собственного островка, и, когда выглядываешь в окно, не видно ничего, кроме озерной воды, неба и сосен. Когда мне все это надоедает, – он широко повел рукой, словно пытался показать не только на особняк Локка, но и на все, что было внутри: на каждую бутылку импортного вина, на все украденные сокровища и на щебечущих жен банкиров, которые берут бокал с его подноса, но не видят самого Сэмюэля, – я представляю себе наш домик. Вдали от всех этих галстуков-бабочек и костюмов, от богачей, бедняков и пропасти между ними. Вот куда я бы отправился, если бы мог. – Он улыбнулся. – В другой мир.

Я больше не сомневалась, что он по-прежнему читает рассказы из газет и приключенческие романы, по-прежнему не сводит глаз с далекого горизонта.

Это такое невероятное чувство – случайно найти того, чьи желания так похоже на твои. Как будто протягиваешь руку к отражению в зеркале, но внезапно касаешься чужих теплых пальцев. Если тебе, читатель, повезет найти эту волшебную, пугающую симметрию, надеюсь, тебе хватит смелости вцепиться в нее обеими руками и не отпускать.