– Товарищ… Господин полицейский! – задохнувшись, выдавил Копытман.

Урядник невольно выпятил грудь, расправил усы и, добавив в голос солидности, поинтересовался:

– Что случилось, что за спешка? Кто таков будете?

– Ин… инспектор из Петербурга, коллежский асессор Копытин, – чуть успокоившись, представился Пётр Иванович. – Разбойники… Гусак – главарь банды, которая грабит людей на тракте.

Вот тут Фёдоров действительно почувствовал, что дело обретает серьёзный оборот. Сам столичный чиновник обвиняет в разбое не кого-нибудь, а уважаемого хозяина постоялого двора, что само по себе казалось событием невиданной скандальности. Однако ж не похоже было, что этот Копытин не в себе, хоть и запыхавшийся.

– Вы уверены, ваше высокоблагородие? – осторожно поинтересовался урядник. – Какие у вас доказательства?

– Я разговор его подслушал с подельником, совершенно случайным образом. А они догадались и пришли в ну-мер меня убивать, заколоть хотели. Мне лишь чудом удалось спастись… Ох, что же вы со своими доказательствами пристали?! Бежать нужно, вызывать подкрепление!

Окромя сабли на боку иного оружия урядник при себе не имел, а потому предложение насчёт подкрепления ему понравилось. В то же время ему не терпелось лично схватить преступников, чтобы доказать в глазах начальства собственную значимость.

– Пистолетов, говорите, злодеи при себе не имели? – уточнил он.

– Вроде бы нет, хотя ручаться не могу.

– Хм… Тогда вот что: вы бегите за подмогой в дом господина исправника, а я попытаюсь преступников обезвредить.

– Да откуда же я знаю, где живёт этот ваш исправник?! Нет уж, лучше я с вами.

И они резвой трусцой отправились к постоялому двору. Подкрасться незаметно не получилось, снова затявкала шавка, поэтому в дом вошли открыто. И тут же на глаза попался Селифан, тащивший какой-то тюк. Увидевши урядника с инспектором, моментально бросил тюк на пол и дал дёру, ловко перепрыгнув через храпевшего прямо на лестнице кавалерийского капитана. Погнались было за Селифаном, да заперся, подлец, в одной из комнат второго этажа. Пока дверь выбили, того и след простыл, видно, в окно упорхнул, благо внизу оказался небольшой стожок сена.

– Эх, утёк, шельмец! – огорчённо вогнал саблю в ножны урядник. – Ладно, пойдём Гусака искать.

Однако тот с подельником Куприяном, похоже, покинул постоялый двор ещё раньше. Не иначе сообразив, что асессор наделает шуму и его уже не догнать, решились на побег. Только в сарае нашли дворовую девку Дуньку с тем самым мужиком, что в первое утро поселения здесь Копытмана спал во дворе в обнимку с самоваром. При появлении ночных гостей Дунька подняла отчаянный вопль, а её хахаль полез было на них с кулаками, но, увидев направленное себе в пузо остриё сабли, пошёл на попятную.

Мужик, назвавшийся Кузьмой, божился, что о деяниях Гусака он ни сном ни духом, но на всякий случай его задержали, Дунька также отчаянно мотала головой, отрицая своё участие в преступлениях. В итоге её Фёдоров отправил к капитан-исправнику, чтобы тот самолично прибыл для выяснения ночных событий.

Пока ждали исправника, инспектор немного успокоился. Даже поднялся в свой нумер и надел пиджак, чтобы выглядеть согласно положению. Минут через сорок на бричке в сопровождении ещё одного урядника прибыл Неплюев, невыспавшийся, но его глубоко посаженные глаза под кустистыми бровями горели азартом.

– А вы, похоже, вашсокбродь, тот самый гость из Петербурга? – угадал Прохор Пантелеймонович.

– Тот самый, – вздохнул Копытман.

Капитан-исправник статью походил на медведя, а его пудовые кулаки могли внушить ужас любому злоумышленнику. Они и внушали, причём обычно преждевременно, так что пускать их в дело исправнику приходилось нечасто.

– А теперь объясните мне толком, что у вас здесь произошло.

Пётр Иванович ещё раз озвучил историю с неудавшимся покушением, а после этого её пришлось ещё и писать на бумаге. Ввиду отсутствия чернил, кои были разлиты на полу в комнате постояльца, позаимствовали чернильницу в нумере кавалерийского капитана, который к этому времени начинал приходить в себя, ворочаясь в постели, куда его приволок Кузьма.

– Ну-с, теперь, по крайней мере, у нас есть приметы хотя бы двух разбойников, – довольно заявил капитан-исправник, аккуратно сворачивая бумагу. – Да и по этому Куприяну можно поработать. А у Селифана в городе, ежели не путаю, мать и сёстры живут, с ними придётся пообщаться. Впрочем, не уверен, что от них будет какой-то толк. Скажут, что ничего не знают, поди выбей из них признание.

– Можно проверить скупщиков краденого и ломбарды, может, где-то вещицы убиенных и всплывут, – добавил инспектор.

– И это отработаем, – кивнул капитан-исправник.

Он задумчиво посмотрел на свой кулак, потом перевёл взгляд на скромно топтавшегося в стороне Кузьму.

– А с тобой мы ещё поговорим в околотке. Не может быть, чтобы ты ничего не слышал и не видел. Евпраксьин, – обернулся он ко второму уряднику. – Запри-ка его где-нибудь, дабы не сбёг.

В лучах уже занимающегося солнца при более детальном осмотре дома в подвале всё-таки обнаружили тайную комнату, где злоумышленники хранили награбленное.

– Это же армяк купца Ерохина! – воскликнул разбиравший вещи Евпраксьин. – Я почему и запомнил-то… У него одного такой ворот был цветной вышивки, помню, на базаре Ерохин уж больно похвалялся, что это жена ему вышила.

– Вот вдове и предъявим для опознания, – кивнул Прохор Пантелеймонович. – Эх, барахла много, а вот всё самое ценное, похоже, мерзавцы успели прихватить. Евпраксьин, давай-ка займись описью. Опишешь – всё отвезти в участок, и Кузьму этого прихвати, пусть у нас посидит. А мы с Фёдоровым прогуляемся к берлоге Селифана, поговорим с его домочадцами.

– А мне что делать? – скромно поинтересовался стоявший рядом Копытман.

– Вряд ли теперь уже злоумышленники постараются на вас напасть. Но всё же посоветовал бы лишний раз свой нумер не покидать, ваше высокоблагородие.

– Так ведь мне и потрапезничать нужно будет, и по нужде, пардон, ежели приспичит?

– В таком случае проявляйте крайнюю бдительность. Жаль, у вас при себе оружия никакого… Эх, была не была! Держите! Вручаю вам на первое время. Надеюсь, пользоваться умеете?

Пётр Иванович, повертев в руках однозарядный пистолет с шестигранным стволом и капсюльным замком и с прилагающейся к нему коробочкой с шариками-пулями, понял, что, стреляя из такого оружия, он скорее покалечит себя, нежели противника, и вернул пистолет владельцу.

– Благодарю, сударь, за заботу о моей скромной персоне, однако я не привык обращаться со стрелковым оружием, больше предпочитаю холодное.

– Эк, на вас, столичных, и не угодишь, – крякнул капитан-исправник. – Что ж, холодное так холодное. Вот, возьмите.

На этот раз Копытман получил во временное владение настоящий черкесский кинжал в красивых ножнах, по словам главного в городе блюстителя порядка, доставшийся ему в качестве трофея в одном из кавказских походов.