— Ваше Величество, а теперь позвольте и мне преподнести вам скромный, но, не побоюсь этого слова, судьбоносный дар. Он прибыл из глубины веков, из самого сердца Академии и всего Затерянного королевства.

Марсий удивленно посмотрел на нее. Не дожидаясь ответа, мадам Лилит сделала короткий жест, и на дорожке показался Эол Свирепый. Не думала, что такое возможно, но сегодня принц-великан выглядел еще более устрашающе, чем обычно: разделенная надвое борода скреплена на концах медными колечками и смазана жиром, лицо покрыто синими узорами, при виде которых в ушах звучат тамтамы, а перед глазами проносятся картины ритуальных плясок у костра. Но самым пугающим был камзол: подходящего по размеру не нашлось, и темно-синий бархат с двумя рядами пуговиц и затейливой вышивкой едва прикрывал поросшую рыжими волосами грудь, не доходя даже до пояса. Ткань натянулась, из последних сил пытаясь сдержать натиск бугрящихся мускулов. С первого взгляда было ясно, что надолго ее не хватит. Передние ряды отшатнулись — никто не хотел получить отлетевшей пуговицей в глаз. Бриджи так неприлично облепили бедра, что лучше бы уж надел ту тряпочку, что носил во дворце.

Губы великана были плотно сжаты, лицо суровое. На вытянутых руках он нес розовую шелковую подушечку с хрустальной жабой, грозно оглядывая толпу и бросая молчаливый вызов тому, кто решится ее отнять. Лишняя предосторожность. Смертников не нашлось.

— Что еще за… — начал Марсий, но внезапно умолк и вскочил на ноги. — Не может быть!

Изумление короля разделяли и остальные. На лицах начало проступать понимание, со всех сторон заахали, заохали, запричитали, какая-то впечатлительная горожанка в рогатом чепце лишилась чувств (стоявший рядом супруг тоже таращился на жабу, поэтому подхватить не успел).

— Хрустальная жаба!

— Вещая!

— Предсказательница…

— Она мне подмигнула! Ей-богу подмигнула!

— Идиот, она спит.

Все взгляды вперились в виновницу торжества. А та под стать моменту сияла и переливалась в лучах солнца, и искорки плясали на гранях. Хорошо, что ее вверили таким сильным и надежным рукам — не всякие выдержали бы значимость момента.

Значит, мадам, Лилит не нашла способа изъять документ у жабы и будет демонстрировать его прямо так.

Тут доселе неподвижный голем ожил, глаза загорелись синими сапфирами. Он подошел ко мне, схватил за локоть и потащил к выходу.

— Эй, оставь ее! — крикнул Озриэль, забыв об осторожности, и кинулся на выручку.

Удар в челюсть голема не впечатлил, а вот костяшкам ифрита здорово досталось.

К счастью, из-за всеобщего гвалта и волнения снаружи, стычка осталась незамеченной.

— Все в порядке, Озриэль, — торопливо зашептала я. — Просто мне пора наружу.

Друзья поспешили к нам.

— Мы мысленно с тобой, Ливи! — воскликнула мадам Гортензия.

— Эй, принцесса, на случай, если лопнешь, хочу, чтобы ты знала: не такая уж ты принцессочка набитая.

— Думай, что говоришь, ты не у себя в таверне! — сердито осадила гоблиншу Эмилия и мягко добавила: — Все будет в порядке, Ливи.

Магнус попытался что-то сказать, но никак не мог справиться с волнением. Паука била крупная дрожь. Наконец он выдавил:

— Держи осанку, Оливия.

Озриэль до последнего не выпускал мою руку из своей:

— Будь осторожна, Ливи, пожалуйста, только будь осторожна! Если ты не хочешь этого делать, скажи прямо сейчас. — Он заглянул мне в глаза. — Пожалуйста, откажись.

— Ты же меня знаешь, — подмигнула я, хотя на душе скребли кошки, — осторожность мое второе имя.

И голем выволок меня наружу, захлопнув дверь.

Яркий дневной свет брызнул в глаза. Я прикрыла их рукой, щурясь, не в силах перестать моргать. Большинство продолжали зачарованно разглядывать жабу, которую Эол Свирепый уже доставил на помост, но были и те, кто заметил меня. Они принялись подталкивать в бок соседей. В толпе зашептались, народ разрывался между мной и жабой.

— Это же та самая принцесса!

— Сдурел? Ту сожрал дракон.

— А я тебе говорю: она…

Мой выход получился эффектным. Во многом благодаря стараниям Мадония Лунного, который принялся наигрывать нечто среднее между сонатой и военным маршем.

Голем потянул меня вверх по ступеням на помост, не обращая внимания на попытки идти самостоятельно. Бороться было бесполезно: истукан исполнял заложенный в него приказ.

В тот момент, когда я оказалась перед мадам Лилит, Глюттоном Медоречивым, всеми вельможами и прибывшими на праздник послами, не говоря о многотысячной площади, Марсий как раз склонился над жабой, внимательно рассматривая реликвию, но не решаясь дотронуться.

— Она дрыхнет, — разочарованно констатировал он.

— Она просыпается лишь раз в тысячелетие, Ваше Величество, — начал лекторским тоном Амброзий Высокий, — и…

— Да помолчите вы, — грубо оборвал король. — Тут он увидел меня и удивленно вскинул брови. — Цветочек? А ты-то что здесь делаешь?

Я покосилась на Глюттона Медоречивого, не зная, что ответить, а заодно заметила хитрую зеркальную установку, стоявшую чуть в стороне. Похоже, ее-то и собирается использовать первый советник вместо заклятия распухания.

Мадам Лилит сделала вид, что удивлена моим появлением не меньше Марсия. Ей стоило податься в ректоры Академии драматических искусств.

— Так, с принцессой позже, сперва жаба, — расставил приоритеты король, снова склонился над подарком и спросил у мадам Лилит: — С ее спячкой можно что-то сделать? Она изречет мне предсказание?

Первый советник с трудом переключила внимание с меня на короля, покачала головой и ответила сладким голоском:

— Нет, Ваше Величество.

— Разве не с такой целью она здесь? И еще эта штуковина у нее во рту?

— Нет, — снова ответила та с нескрываемым удовольствием.

Разочарованию Марсия не было предела.

— Бесполезный кусок хрусталя! — Король бросил на не оправдавшую надежд вещательницу презрительный взгляд и направился обратно к трону. Махнул на горку даров: — Киньте ее к остальным.

На лицах простых жителей отразился ужас от такого кощунства. Спящая или нет, жаба была святыней.

Иноземец с двухметровой горкой буклей на голове сморщил нос и придвинулся к веселому крепышу в алом бархате:

— Шефо они носятся с эта лягушка-стекляшка?

Тот пожал плечами и с веселым видом переплел пальцы-сардельки на кругленьком пузе.

— Местный обычай.

Марсий плюхнулся обратно на трон, широко расставив ноги.