Тор бросил на меня быстрый осуждающий взгляд.

— А мне казалось, что ты не в состоянии будешь проглотить ни кусочка, — заметил он.

— Быть непостоянной — одна из немногих прерогатив женщины, — возразила я.

А когда принесли десерт, он, не отрывая взгляда от карточек, умудрился подцепить ложкой кусочек крема и отправить его в рот, после чего недоуменно скривился.

— Я всегда втайне забавлялся, наблюдая за твоим желанием все устроить по-своему, — признался он. И постучал карандашом по стопке лежавших перед ним карточек. — Согласно всем этим выкладкам, ты имела возможность заниматься воровством на протяжении двух месяцев — не больше. Причём максимально большая сумма хищений — порядка всего-навсего десяти миллионов. — И он принялся за кофе.

— Полагаю, ты, конечно, знаешь способ, как сделать это лучше меня? — иронически осведомилась я.

— Моя милая юная леди, — с улыбкой отвечал Тор. — Знал ли Штраус, как сочинять вальсы? Похоже, из твоей головки выветрилось все, что ты когда-то выучила под покровительством маэстро.

Наклонившись вперёд так, что его лицо приблизилось вплотную к моему, он заглянул мне в глаза:

— Я могу украсть миллиард долларов за две недели. Вокруг нас порхал официант, освежая наш кофе и смахивая со скатерти крошки метёлочкой. Тор потребовал счёт и все оплатил сам, в то время как меня распирали эмоции.

— Ты обещал мне помочь, а не устраивать дурацких состязаний! — прошипела я, когда наконец официант удалился. — Ты сказал, что если я познакомлю тебя со своим планом, ты сможешь его усовершенствовать, и только ради этого я приехала сюда!

— Так я и усовершенствовал его, — ответил он, улыбаясь, словно Чеширский кот. — У твоего плана куча недостатков. Вот я и составил свой, так сказать, усовершенствованную модель. Ты понимаешь, я всегда был убеждён, что гораздо легче было бы украсть действительно огромную сумму, вовсе не пользуясь компьютером!

— Ну уж нет, не надо меня втягивать в эти дела, — заявила я, собирая со стола свои карточки. — Если ты полагаешь, что я настолько ненормальная, чтобы красть миллиард долларов без употребления компьютера, значит, ты сам свихнулся.

— Да перестань болтать глупости, — сказал он, взяв меня за руку. — Конечно, я ничего подобного не полагаю и не думаю предложить тебе нечто подобное! Я веду речь лишь о себе!

Я застыла, не в силах оторваться от его лица: его потемневшие глаза блестели, ноздри раздувались, как у боевого коня при звуке трубы. Я понимала, что это предупреждение, — мне ведь был слишком хорошо знаком этот мрачный взгляд — и позже я здорово поплатилась за свою беспечность. Ну что поделаешь, если в тот момент я не в силах была совладать с охватившим меня любопытством?!

— Как это понять — о тебе? — заинтригованно спросила я.

— Я бы хотел предложить тебе маленькое пари, — отвечал он. — Каждый из нас украдёт какое-то количество денег: ты, пользуясь компьютером, и я, не пользуясь им. Образно говоря, я буду этаким кузнецом Джоном Генри со своим верным молотом, а ты — злым гением, вселившимся в сердце машины. Вечное соревнование человека с механизмом, соревнование души со сталью!

— Весьма поэтично, — заметила я. — Вот только тема чересчур грубая.

— Джон Генри выиграет пари, я это предсказываю, — торжественно провозгласил Тор.

— И попутно он может расстаться с жизнью, — напомнила я.

— Нам всем суждено умереть, кому раньше, кому позже, — принялся рассуждать Тор. — Лучше уж иметь одну большую смерть, чем множество мелких — ты не согласна?

— Я не собираюсь нынче вечером играть в лотерею со смертельным исходом только потому, что вообще смертна, — возразила я. — То, что началось как небольшой разбой с целью проверки банковской системы безопасности, не заслужило подобных жертв. Ты пообещал помочь мне, теперь выходит, что ты собираешься спровоцировать международный финансовый скандал. Мил-лиард долларов? Мне кажется, у тебя просто поехала крыша.

— Ты что же думаешь, что только вы, банкиры, вынуждены работать со всяким отребьем? — серьёзно спросил он. — Я достаточно долго проработал в ВЭС[8], занимаясь его внешними связями в промышленности, торговле и секретной разведке. И могу рассказать о царящих там порядках такое, что у тебя кровь в жилах застынет. И лучшая помощь, которую я способен тебе оказать, моя милая подопечная, это расширить твои горизонты.

Он поднялся и предложил мне руку.

— Куда мы направляемся? — поинтересовалась я, когда мы оделись и двинулись к дверям.

— Взглянуть на мои гравюры, — ответил он загадочно. — Похоже, мою девочку необходимо вначале соблазнить, чтобы потом склонить к действиям.

Оказавшись в такси, мчавшем нас по городу, Тор обернулся ко мне.

— Я хочу продемонстрировать тебе свою часть пари, — сказал он, — чтобы ты убедилась, насколько моё предложение серьёзно.

— Ты же знаешь, что я собираюсь вернуть деньги назад, — сказала я. — Я даже пальцем к ним не прикоснусь, просто переведу их туда, где они окажутся недоступными в течение какого-то времени. Все, чего я хочу, — так только увидеть их физиономии, когда они поймут, что не смогут отыскать эти деньги. И даже если я соглашусь заключить с тобою это смешное пари, что тебе с него?

— Что «мне с него», как ты только что очаровательно наметила, — практически то же, что и тебе с него, если не больше. Я хочу не только увидеть сильно изменившиеся физиономии, но и заставить их сменить образ действий.

— Кстати, кто это «они»? — иронически поинтересовалась я. — Ты даже не намекнул, где собираешься раздобыть свой миллиард долларов.

— Разве? — улыбнулся Тор. — Что ж, позволь мне исправить такое упущение, дорогая. Итак, я намерен обчистить Большой Совет, то бишь Нью-Йоркскую фондовую биржу, а равным образом и американскую.

Недаром говорят: от гениальности до безумия один шаг, видимо, Тор уже сделал его. И в свете такого открытия мой собственный план действий уже не казался результатом трезвого расчёта. И с каждым часом я все больше в этом убеждалась.

Такси доставило нас в нижнюю часть Манхэттена, в лабиринт финансовых джунглей, где испарения реки неподвижно висели в тесных ущельях между небоскрёбами. Мы стояли перед сооружением из стекла и бетона, чьи сорок этажей нависали над Уотер-стрит, носившую к тому же номер «Пятьдесят пять», обозначенный на светящихся табло огромными цифрами.

— Вот в этом здании и хранятся мои гравюры, — улыбаясь и потирая замёрзшие руки, сказал Тор. — Или, правильнее было бы выразиться «бесценные отпечатки», ибо внутри этого монстра скопились крупнейшие залежи фондовых и ценных бумаг за три десятилетия. История началась в середине шестидесятых, — продолжал Тор свою лекцию, — когда большинство торговых фирм мира вдруг обнаружили, что не в состоянии управиться с завалившими их горами бумаги. С передачей акций и облигаций оказалось связано так много суеты, что решено было положить этому конец. Ценные бумаги обрели постоянный приют в стенах той фирмы, которая их приобрела. И в дальнейшем эта же фирма лишь осуществляла контроль за происходившими куплей-продажей бумаг, которые все это время продолжали храниться здесь. Это — самое важное здание в финансовом мире Нью-Йорка, его называют Трест Депозитов.