В ярости я закатываю глаза, но она не замечает.

– Океанариум на выходных будет забит визжащими детьми, – нахожу я хорошую отговорку. – Сотни детей в закрытом темном пространстве. – Я содрогаюсь. – Звучит, словно фильм ужасов.

Михо выглядит раздосадованной, и я мгновенно добавляю:

– Но тебе нужно сходить. Подпитай мозг. И, может, все эти дети тоже вдохновят тебя. Я слышала, что иногда такое случается.

Она смотрит на меня.

– Ты знаешь, что родильные дома, акушерские и послеродовые центры терпят огромные убытки из-за того, что никто не рожает? Я слышала это сегодня по радио.

– Туда им и дорога, – отвечаю я. – Зачем приводить в этот мир еще больше детей? Чтобы они всю жизнь страдали? В конце концов они разочаруют тебя, и ты захочешь умереть. К тому же будешь бедной.

– Я хочу четверых, – с улыбкой признается Михо.

«Это потому, что ты встречаешься с богатеньким мальчиком, – хочется сказать мне. – Который не собирается жениться на тебе».

– Да после такого никакая операция не спасет твое влагалище, – произношу я вслух. – Ты правда хочешь ссаться всякий раз, когда чихаешь?

Вообще, все это похоже на правду. Никто из моих знакомых, кроме Михо, не хочет детей, и уж тем более я. При одной мысли о беременности мое давление подскакивает.

Когда маме было столько же, сколько мне, Хаэне уже исполнилось шесть, а мне три – об этом матушка во время наших встреч не забывает напомнить. «Вам не нужно быть готовыми для рождения детей. Они у вас просто появятся и так или иначе вырастут, – умоляет она нас, особенно Хаэну, поскольку считает, что та все еще замужем. – Кто о вас позаботится в старости? Посмотрите на меня – что со мной стало бы без вас?» Она не понимает одного: я никогда не решусь взять ответственность за чужую жизнь, когда не могу разобраться даже с собственной. Вот почему в аптеке я покупаю по десять коробок противозачаточных за раз.

Михо рассказывала мне, что в Америке не продают оральные контрацептивы без рецепта и нужно предписание врача. А чтобы попасть к доктору, нужно записываться заранее, за несколько дней или даже недель. Она рассказывает об Америке вещи, большинство из которых вводят меня в ступор. Там же совсем другая жизнь! Подозреваю, что Михо там было сложновато. Я слышала, как она говорит по-английски – свободным владением это не назовешь.

Михо не принимает таблетки: во-первых, они, по ее словам, слишком сказываются на настроении и работе, а во-вторых, она боится, что в будущем контрацептивы помешают ей забеременеть. «Надеюсь, это правда», – призналась я как-то. По крайней мере, в моем случае. Мне очень повезло, что еще не приходилось делать аборт – я максимально аккуратно принимаю противозачаточные. Неважно, как я напилась прошлой ночью или сколько выпью сегодня. Я установила на телефоне напоминание, и, даже если батарейка сдохла, мое тело помнит о необходимости принять препараты. Даже если я сплю как убитая, то просыпаюсь именно тогда, когда пора пить таблетку.

Я знаю одну девушку – она на несколько лет старше меня и работала когда-то в «Аяксе», но ушла: так захотел ее спонсор. Он подарил ей шикарную квартиру, и она родила двоих детей. Но в последний раз я слышала, что она сошла с ума и теперь лежит в больнице для душевнобольных.

Я думаю о ней, о Михо и о Нами с Хаэной, а потом иду к холодильнику. Достаю уксусный виноградный напиток, беру соджу. Смешиваю их в рюмке и начинаю пить, сев прямо на пол напротив окна.

Может, переехать в Гонконг или Нью-Йорк, как некоторые, с кем я когда-то работала? Они говорили, что нашли работу в местных рум-салонах. Видимо, стандарты красоты там довольно низкие, и люди разгуливают с самыми разнообразными уродливыми лицами – на вкус и цвет. «Тебе тоже нужно переехать!» – говорили девушки, словно это приключение, а не вынужденный выход на пенсию. Они оставили мне контакты, но так ни разу и не ответили на сообщения, в которых я спрашивала, как жизнь.

Кто знает? Может, если я перееду, какой-нибудь иностранец на мне женится? Он будет думать, что я так красива от природы.

Потому что неспособен увидеть разницу.

Эта беременность уже четвертая за год, и я знаю: снова ничего не получится. Я пока не говорила мужу о своей убежденности – он ответит что-то вроде «Мысли – семена невезения!» или еще какую-нибудь глупость и попытается сменить тему.

У меня не было никакого зловещего сновидения – я просто знаю. Материнская интуиция, если хотите. Или наоборот.

В приемной моего доктора три другие беременные неуклюже меняют позы из-за раздутых животов. Никто из них не «сияет», они выглядят оплывшими и уставшими. Две притащили и мужей – не понимаю, к чему так тратить время мужчин. Я ни за что не позволю своему прийти сюда, хотя он со мной просился. «Лучше займись зарабатыванием денег», – вежливо попросила я, и он замолк, словно рыба. Сложно быть сотрудником среднего звена со средней зарплатой и при этом таскаться к акушеру на пару с супругой. «Не понимаю, почему ты хочешь ребенка, если мы не потянем его воспитание, – повторяла я и до того, как начались отчаянные попытки забеременеть. – Я не смогу позволить себе работать. Или не работать».

В светлой голове моего супруга – лишь неизменный и глупый ответ: «Все, что нам нужно, это родить ребенка, а дальше разберемся! Родители помогут нам!»

Иногда я вижу его бесхитростную, беззаботную улыбку – и сердце выворачивается наизнанку от болезненной неприязни. Приходится опускать глаза, чтобы он не заметил выражение моего лица. По крайней мере, он добр – и я всегда напоминаю себе, что сама за него вышла. Всю взрослую жизнь – и замужество – я борюсь со своей жестокостью, но знаю: то, что дремлет в моей крови, рано или поздно проснется. Это лишь вопрос времени.

– Мисс Кан Вонна, – произносит медсестра.

Я захожу в розовый кабинет. Всюду на стенах – черно-белые фотографии детей и изображения матки. За столом сидит доктор – маленькая толстенькая кудрявая женщина средних лет в круглых очках.

– Это ваш первый визит к нам? В вашей медицинской карте значится, что вы на четвертой неделе беременности? – интересуется она, крутя очки и читая мою историю. – Как вы себя чувствуете?

Подумав, я отвечаю:

– У меня плохое предчувствие. – И замолкаю.

– Вы имеете в виду, что вас беспокоят боли? – Доктор выглядит весьма встревоженной.

– Пока нет. Но знаю, что они появятся.

Она поднимает бровь, и я пытаюсь развить мысль:

– Чувствую, что с ребенком что-то случится. Это просто ощущение – я словно погружаюсь в него. Мой прежний доктор не слушал меня, поэтому я здесь.

Последнее звучит как предупреждение: «Будьте осторожнее со словами». Но не уверена, понимают ли меня. Доктор снова опускает глаза и продолжает изучать мою карту.

– Вижу, что вы были беременны уж трижды?