Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Когда? Как? – спросил я ее.
– Приезжай, расскажу, – быстро ответила Хель.
Также быстро я оделся и поехал к ней.
Хель открыла дверь и высунула голову в проем.
– Хель, так что случилось?
– Он повесился. Заходи! – очень спокойно и буднично ответила она.
Уже с порога в мой нос ударил сильный запах благовоний. Хель села на диван, взяв в руки планшет с прикрепленным к нему листом раскраски. Там были нарисованы цветы, половину из которых она уже успела разукрасить. На столике тлела ароматическая палочка в специальной алюминиевой подставке. Пройдя к нему, я встал так, чтобы пахучий дымок тянулся ровно посередине между нами. Замолчав, я стал ожидать подробного рассказа о произошедшем, но Хель стала как ни в чем не бывало разрисовывать картинку и вообще перестала обращать на меня внимание.
– Хель, рассказывай же!
– Мише сообщили их общие знакомые, ну а я решила тебе рассказать.
– А похороны когда?
– Не знаю. Этот вопрос меня не интересует. Обездушенное тело уже не является Германом. Неважно, кто, что и как будет делать с ним. Его уже нет. Все, точка.
– А Миша где? Он ничего не сказал?
– Он уехал.
– Куда? В это свое путешествие?
– Да, в путешествие.
– Почему не сообщил, не попрощался?
– Миша, знаешь ли, импульсивный человек. Накопилось у него всякое, вот на эмоциях и дал низкий старт. Он и со мной толком-то не попрощался.
– Ужас какой, что происходит. Ну и денек.
Моя голова все еще не хотела воспринимать свалившуюся на меня информацию. Я встал у окна и начал тереть пальцами виски, как бы пытаясь зацепиться за иллюзорный шанс на то, что все это сон. Однако он не прекращался.
В моей жизни еще никогда не умирали люди, которых я знал так близко. Обычно они просто уходили без вести и следа, оставляя призрачную надежду на будущую встречу и фантазии о том, как они продолжают жить. Сегодня появилась реальная смерть. Буквально недавно я смотрел этому человеку в глаза и обменивался с ним важными для меня мыслями, а сейчас его просто нет. По факту нет. Все услышанные им от меня слова и передуманные им обо мне мысли – все это ушло в вечное и недоступное живым хранение в небытии.
– Чай будешь? – отложив в сторону свое художество, спросила Хель.
– Давай.
– Присаживайся.
Хель пошла на кухню. Палочка на стеклянном столике дотлела, оставив на подставке столбик пепла. Я подошел к шкафчику и стал рассматривать стоявшие в нем книги. Многие названия были знакомы мне, некоторые произведения я даже читал. Внезапно заметил лежавший сверху тетрадный листок в клетку, на котором было что-то написано. Нагнулся поближе и прочитал: «Я зашел на чужую территорию. Исчезаю, иначе меня сожрут».
– Хель! Тут записка какая-то лежит. Это Миша оставил? Что это значит?
– Эмм… Ну да. Да ничего особенного. Означает, что он уехал.
– Кто его сожрет? О чем это?
– Не суй свой нос в чужой вопрос! Слыхал такое выражение?
– Слыхал…
– Это наше личное. Тебя это не должно волновать, – продолжила Хель переговариваться со мной из кухни. – Кстати, варган твой он забрал с собой. Да, он не самый порядочный человек. Надеюсь, он тебе не очень дорог был. Я про варган, конечно. Но если все-таки дорог, то мне придется заплатить тебе за него, иначе меня совесть замучает. Потому что я, по сути, отчасти стала соучастницей кражи варгана.
– Пустяки. Это всего лишь железка, – ответил я, устроившись с краю дивана.
– Что ж, хорошо.
Хель зашла в комнату и поставила на столик пиалу с кешью и финиками, а также блюдце с двумя чашками чая. Затем она села на диван, причем достаточно близко ко мне, отчего мне сделалось неловко. Не могу сказать, что в моей душе воцарилась страшная скорбь по Герману – нет, это было не так. Скорее я испытывал шок, предшествующий наступлению настоящего горя. Но в то же время я совсем не видел, что смерть Германа хоть как-то тронула Хель.
– Угощайся. Осторожно, чай горячий. Придется немного подождать, пока остынет, – сказала Хель, зачерпнув рукой большую горсть орешков из пиалы.
– Есть сейчас совсем не хочется. Комок какой-то внутри стоит. Ты… совсем не переживаешь за Германа?
– Нет. Я не так близко с ним общалась, как ты. Да и его взгляды во многом противоречили моим. Наоборот, я даже рада за него. Нам всем предстоит еще помучиться в этом аду, а он уже освободился. Так что неизвестно, кому сейчас лучше – нам или ему.
После ее слов мы замолчали. Хель надела все ту же открытую белую майку, а я сидел достаточно близко от нее, поэтому впервые смог подробно рассмотреть ее татуировки на правой руке, полностью испещренной рисунками. Это были мандалы, желтые лотосы и змея, которая свилась в восьмерку и кусала сама себя за хвост.
– Что это за символ?
– Какой именно?
– Змея.
– Это уроборос. Означает процессы, которые не имеют начала и конца.
– Интересно. Какой смысл она имеет для тебя?
– Такой, что это красиво и нравится мне. Такой ответ устроит?
– Вполне.
– Скажи, кто ты по знаку зодиака? Мне кажется, ты Весы. Нет?
– Ой, я очень скептически к этому отношусь.
– Почему же?
– Потому что это своего рода религия. Как все религии держатся на аксиоме, что Бог есть, так и астрология держится на аксиоме, что есть космос, звезды и их влияние на нас.
– Разве существование космоса не доказано?
– Как сказать. Лично у меня есть ряд вопросов. Например, что мешает спустя почти сорок лет повторить полет на Луну? Ведь технологии с тех пор развились достаточно серьезно! И до сих пор не можем? Да ладно!
– Просто американцы не были на Луне. Полно доказательств, что все те кадры отсняты в студии.
– Вот ты сама и ответила. Кроме того, полет Гагарина тоже снят в студии, и это неоспоримый факт. Так что у меня много вопросов… Но вернусь к гороскопам. Там же все привязано к дате и времени рождения? Но ведь времени, по сути, не существует. Люди сами выдумали его. Более того, мы его контролируем. Например, часы переводим на летнее время. Насколько правильно мы это делаем? И ведь не все страны часы переводят. А что будет, если ребенок родится в этот промежуток?
– Должны учитываться временные поправки и регионы. Я не составительница, чтобы
