– Что вспомнили?

– Примерно дня за два до нашего скандала с дядей он сказал, что за ним кто-то следит. Но потом замял эту тему и все свел к шутке. А мне сейчас вот его слова вспомнились в связи со всеми этими обстоятельствами.

– Может быть, и на невесту твоего дяди напал тот, кто следил за ним? – спросил Герман.

Вадим пожал плечами.

– А за вашим дядей точно следили?

– Вроде того. Хотя он потом и отпирался от своих слов.

– Он говорил об этом лично вам?

– Нет, конечно. Это было где-то вскоре после Нового года, кажется, в воскресенье в обед. За столом сидели дядя, тетя, Эля и я.

– И они тоже это слышали?

– Я не знаю. Но должны были слышать, они же не глухие. Только, наверно, не обратили внимания. Или уже забыли.

– Но какова была тогда их реакция?

– Тетя сказала что-то вроде того: вечно ты, Андрюша, что-то выдумываешь.

– А ваша сестра?

– Элька? Она была погружена в себя. В очередной раз влюбилась, – пояснил Вадим, – и пробормотала что-то наподобие: ах, как интересно.

– Мне тоже очень интересно, – сказала Мирослава.

– Как здорово! – обрадовался Вадик. – Значит, я вам хоть чуточку помог?

– Будем надеяться, – улыбнулась Мирослава его почти детскому проявлению радости.

– И все-таки мне пора.

– Я провожу вас, – произнес Герман.

В прихожей он присел на корточки и помог Волгиной застегнуть сапоги, а потом подал куртку.

– Спасибо, – поблагодарила его не ожидавшая такой галантности Мирослава.

– Я вам хотел сказать одну вещь, – проговорил Герман, и щеки его внезапно окрасились румянцем.

– Я слушаю.

– Пожалуйста, – он сложил руки на груди, – не думайте о Вадике, да и обо мне тоже ничего дурного.

– Я и не думаю, – спокойно отозвалась Мирослава.

– За городом идет строительство нашего дома. Он, конечно, довольно скромный по размеру, но с хорошим участком.

– Я рада за вас.

– Я это к тому, что у нас с Вадиком все серьезно.

– Желаю вам счастья.

– Спасибо.

Он отворил дверь в подъезд.

– До свидания, – сказала Мирослава.

– Да, пусть будет именно до свидания, – отозвался он.

– Почему?

– Потому, что вы хороший человек.

Это признание прозвучало для Мирославы неожиданно, она даже слегка растерялась.

– Не отвечайте, – улыбнулся Герман.

Она кивнула и стала спускаться по лестнице. Звук закрывающейся двери она услышала только тогда, когда собралась выходить из подъезда.

– Вот ведь не знаешь, что и думать и как реагировать, – вырвалось у нее вслух, когда она положила руки на руль своей «Волги».

После чего Мирослава позвонила Наполеонову.

– Шура, спроси, пожалуйста, Лукина, кто следил за ним накануне нападения на его невесту.

– А что, за ним следили? – удивился Наполеонов. – Он ничего мне об этом не говорил.

– Тебе скажешь, как же, – усмехнулась Мирослава, – но не забудь исполнить мою просьбу.

– Не забуду, – пообещал он.

Перезвонил Наполеонов ближе к вечеру и изрек:

– Исполнил я твою просьбу.

– И что?

– Теперь я почти полностью уверен, что Лукин сам напал на свою невесту.

– Откуда такая уверенность?

– Знаешь, что он мне ответил на вопрос, не следил ли за ним кто-нибудь в последнее время?

– Не знаю, но хочу узнать.

– Он ответил, что за ним следил призрак!

– Хорошо… – обронила Мирослава.

– Что хорошего-то?! – взъярился Наполеонов. – Мужик умом тронулся!

– А ты веди себя с ним вежливо, тактично, он и поправится, – пропела в трубку Мирослава.

– Чего? – не понял Наполеонов.

– Спасибо, Шурочка. Пока.

Наполеонов ничего не успел больше сказать и с досады швырнул телефон. Аппарат проехал через весь стол и завис на краю.

«Вот разобьется телефон, заставлю ее покупать мне новый», – мстительно подумал Наполеонов.

Тихо падал мокрый крупный снег. Деревья стояли покрытые снегом снизу и до самой макушки, и завораживающая тишина делала мир похожим на сказку, хотя Новый год давно прошел, и рождественская ночь покинула этот мир до следующего года.

Однако сказки, или, точнее сказать, необычные истории, решили задержаться еще на какое-то время среди людей. И не всегда эти истории были добрыми.

Мирославе в этот снежный вечер почему-то казалось, что на ее глазах разыгрывается совсем не добрая сказка.

Она сидела в гостиной и сосредоточенно смотрела на скачущий в камине огонь. Тени, падающие на стены, постоянно меняли свои очертания, могло даже показаться, что они сражаются друг с другом.

– О чем вы думаете? – тихо спросил Морис, присаживаясь рядом с ней на ковер.

Она не слышала, как он вошел, и вздрогнула.

– Я напугал вас?

– Нет, просто я так погрузилась в свои мысли…

– В деле ничего не проясняется? – проговорил он осторожно.

– Кажется, мне позарез нужна эта чертова туфля!

– Туфля?

– Ну да, помнишь, Лукин пришел к нам с ней на новогодние праздники и преподнес какую-то невероятную историю про свою печальную любовь?!

– Да, конечно, помню.

Мирослава мотнула головой и отвернулась.

Морис понимал, что она сердится сама на себя. Злится, что выставила клиента, не вникнув в его дело.

– Эта история с призраком мне не нравится все больше и больше! – сказала она. – Надо ехать к клиентке.

– Надеюсь, не сегодня? – Морис заботливо пододвинул к рассерженной Мирославе Дона.

Мурлыкавший кот успокоил ее тут же, как по мановению волшебной палочки.

«Как хорошо иметь под рукой верное средство», – подумал Морис и погладил кота.

– Я поеду к Бэлле Петровне завтра, – сказала Мирослава.

«Вот и славно», – выдохнул Миндаугас про себя.

Они еще долго втроем сидели перед камином и смотрели на догорающий огонь, потом на угли с красными искрами, похожими на волшебный цветок, указывающий на место нахождения клада.

Но их клад был с ними. Он щурил свои янтарные глаза и переводил взгляд с одного на другого.