Пытаясь убедить этого непробиваемого молодого Медичи в том, что волнуется лишь из-за болезни тетушки, но не из-за получения наследства, он встал, прошелся по комнате, постоял, вороша поленья и глядя на пламя камина, вернулся к столу.

Козимо осторожно наблюдал. В движениях Пиччони не было суетливости, словно тот свято верил в будущее благосостояние. Возможно, верил, как и все вокруг него, но… Что-то подсказывало Медичи, что Фабио прав. Никаких подтверждений этой правоте не было, и все же…

— Наверное, мне следовало позаботиться о кредите раньше, синьор Медичи, но знаете… забота о тетке съела все время, все мысли…

Козимо подумал, что верно другое: Пьетро рассчитывал, что ко времени выплаты кредита тетка умрет и новый кредит брать не придется. В любом случае ввязываться в это Медичи не собирался.

— Я сочувствую вам, синьор, но пока помочь не могу. Попробуйте убедить ваших кредиторов подождать до… получения наследства. Это куда выгодней, чем брать новый кредит под большие проценты. Посулите им эти проценты.

— То есть… вы отказываете мне?!

Пиччони даже не сразу смог произнести всю фразу. Мальчишка посмел отказать? Не побежал сам брать в долг у другого банка под меньшие, чем сулил ему Пиччони, проценты, не стал опустошать свои закрома в надежде на большую выгоду, а просто отказал? Что о себе мнит этот флорентиец?! Банкир средней руки не дал кредит богатому римлянину? Щенок!

Теперь Пьетро Пиччони точно знал, что сделает, получив наследство тетушки, — он разорит Медичи! Вернее, оплатит обвинителей, которые докажут… о, найдется в чем обвинить и что доказать. Он заставит Медичи вернуть ему проценты, под которые сегодня же возьмет в долг у главных конкурентов этого флорентийца. Венецианский банкир просил пятьдесят процентов за два месяца — неслыханная наглость, но отказ этого мальчишки наглость куда большая.

Пиччони, не прощаясь, выскочил из конторы Медичи и помчался к их конкуренту. Козимо смотрел ему вслед со смешанным чувством удовлетворения и тревоги. То, как настойчиво просил в долг посетитель, говорило, что ему уже не доверяют совсем. С другой стороны, конкуренты сейчас дадут эти деньги и в случае удачи получат большой доход, а сам Пиччони наверняка постарается нагадить репутации Медичи.

Что ж, оставалось только ждать развития событий…

Пьетро Пиччони жил на широкую ногу и делал долги, часть которых недавно вынужден был погасить взятым в банке кредитом в надежде на содержимое пещеры Али-Бабы, о которой твердила старая тетка. Об этом знали все, как и о том, что у синьоры Маласпино действительно было богатство. Племянник заботился о тетушке и ждал. Ждал так долго, что оброс сумасшедшими долгами, но не беспокоился, ведь, по словам старой синьоры, завещанного хватит на десяток таких долгов. На все просьбы дать хотя бы часть драгоценностей сейчас тетушка качала головой:

— Нет-нет, мой дорогой. Если запустишь руку хоть раз, остановиться будет трудно, я знаю вас молодых, сама была такой. Нет, вот умру, тогда трать хоть все сразу.

Вернувшийся в Рим Илларионе де Барди пришел в ужас:

— Козимо, кто позволил вам нарушать наши договоренности? Синьор Пиччони просил кредит и обговорил его условия со мной. Там все подтверждается. А вы нарушили договоренность и упустили столь выгодного клиента!

Козимо вдруг почувствовал себя преступником. Его всего на пару дней оставили возглавлять контору, и вот вам! Кто и что теперь доверит? Потерять репутацию легко, а восстановить ее очень трудно, особенно в банковском деле. Не хватало только, чтобы вслед за оскорбленным Пиччони и другие клиенты ушли из банка Медичи.

Весь Рим знал, что Пиччони взял огромный кредит под сумасшедшие проценты у конкурентов Медичи и что его тетушка уже причастилась… Жить старухе осталось пару дней, после чего ее несметное богатство перейдет в руки… нет, племяннику останутся крохи, остальное заберут ловкие банкиры-венецианцы. Пока старуха умирала, долг несчастного Пиччони вырос настолько, что от наследства едва останется на жизнь.

В кабинет, где Козимо делал записи в своей тайной приходно-расходной книге, заглянул слуга:

— Синьор Медичи… ваш отец…

Неожиданное появление в Риме Джованни Медичи означало, что тот все знает и крайне недоволен сыном. Неудивительно, отказать в кредите Пиччони, из-за чего тот взял деньги под огромные проценты у конкурентов, граничило с глупостью. Немыслимая сумма под такие же проценты, которые могли достаться Медичи, а попадут в руки других…

Козимо знал, что сейчас услышит, мол, разве я тому тебя учил? Осторожность и глупость не тождественны. Нетрудно было узнать, что тетка Пьетро действительно дышит на ладан, и ссудить ему большую сумму ненадолго. Пусть бы вернул с наследства, а потом шел на все четыре стороны. Выгода упущена.

И что ответить? Что какой-то Фабио сказал о несуществующем наследстве? А если этот Фабио подослан конкурентами?

Перед отцом секретов не было, но, повинуясь выработанной привычке, Козимо закрыл книгу и сунул ее под стопку бумаг. Будь это не Медичи-старший, книга вообще отправилась бы в сейф раньше, чем открылась дверь.

Хотелось крикнуть: «Только не это!»

Козимо не ошибся, едва появившись в комнате, Джованни Медичи коротко приказал:

— Все вон!

Отец учил отвечать за свои действия и слова, потому Козимо не стал юлить, готовый признать, что его агент дал неверные сведения.

Едва за служащими закрылась дверь, а старший Медичи открыл рот, чтобы начать разнос сына, как появился взволнованный секретарь Козимо:

— Синьор Медичи…

— Закрой дверь, Луиджи! — рявкнул Джованни, но секретарь не подчинился.

— Синьор Медичи… Пиччони…

— Что?

— Он повесился…

— Что?!

— Синьора Маласпино умерла и ничего не оставила. Нечего было оставлять…

Он говорил еще что-то, но Джованни махнул рукой, приказывая удалиться. Секретарь исчез за дверью, его и самого распирало желание обсудить неслыханную новость со служащими. Вместо сказочного богатства Пиччони получил мыльный пузырь, все наследство, на которое надеялся не один Пьетро, но и венецианцы, ссудившие ему в долг, оказалось блефом! Подобные потрясения случаются нередко, но столь крупное… А ведь этот Пиччони — клиент хозяина. Хотя нет, молодой Медичи недавно отказал ему, и клиент ушел к венецианцам!

Отец повернулся к сыну, некоторое время молча смотрел на него, потом чуть хрипловато спросил:

— Ты знал?

Козимо просто кивнул, ни к чему слова. К тому же он еще не пришел в себя.

Джованни опустился на скамью, замер, размышляя.

Осведомленность Медичи только что спасла им огромную сумму денег, которую потеряли конкуренты.

Тетка Пьетро столько лет рассказывала о богатстве, которое давно потеряла, что сама в него поверила. Когда-то она имела немало, но деньги нельзя только тратить, их надо приумножать, иначе быстро закончатся. Пьетро задуматься бы, почему тетушка, слывшая большой транжирой в молодости, теперь живет у него в доме, а не в своем. Но ему проще было верить в будущее богатство, и Пьетро швырял деньги на ветер. В долг, разумеется.