Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, ты что? Ну… Ну, я же смеюсь, а ты чего?
Андрей задыхался, выплёвывая обрывки ругательств и безуспешно дёргаясь в попытках освободиться.
– Ну… ну всё? Всё? – негромко приговаривал Эркин.
Наконец, Андрей успокоился, Эркин разжал объятия и нажимом на плечи усадил его к костру.
– Ну, всё, садись. Фредди, кофе есть ещё? Налей ему, – и сам сел рядом.
– Как ты можешь так? – с трудом выговорил Андрей. – С тобой… с вами такое творили, а ты? У нас… до такого даже в лагере не дошли. Были же женские… бригады, целые лагеря были. Ну, охранюги насильничали, ну, кримы лезли, но такого… это же, ну, это последнее отнять.
Эркин невесело улыбнулся:
– А нам завидовали многие. Что сытно кормят, что всегда в тепле, что плетей не знаем… что работа лёгкая. Нас и били-то, я думаю, из зависти. И презирали…
– А ты терпел?
– А что, на смерть идти? В камере раскрыться, бейте? Отказаться работать? Толку-то. Тебя не будет, Палас не закроют. Клиентки всё равно придут. Видно, – Эркин посмотрел на Фредди, – бабы без этого хуже мужиков шалеют. Так?
Фредди пожал плечами.
– Бывало, липли, – неопределённо ответил он.
– Да, – кивнул Эркин. – Всякое бывало. А на выезде я дважды работал. Это не самое плохое.
Андрей молча отвернулся, показывая, что не желает слушать. Эркин подобрал журнал, расправил и стал перелистывать.
– Тебе что, интересно? – спросил, по-прежнему глядя в сторону, Андрей.
– Может, кого знакомого увижу, – спокойно ответил Эркин.
– Чего? – повернулся к нему Андрей.
– Это ж всё спальники. Может, я знаю кого, – он просмотрел весь журнал, особенно последнюю страницу, где были отдельно фотографии обнажённых мужчин и женщин, и закрыл журнал. – Нет, никого не знаю, – и положил его на пол.
Эркин встал и посмотрел на стадо, обернулся к Фредди.
– Собираемся?
– День здесь побудем, – ответил Фредди. – И им, и лошадям, да и нам отдохнуть надо.
– Отдых – это всегда хорошо, – засмеялся Эркин. – Травы здесь много, вода близко. Двигать никуда не надо.
Андрей, весь красный насупленный, взял журнал, нерешительно перелистал.
– Сжечь его к чёртовой матери, – но голос его прозвучал как-то неуверенно.
– Как хочешь, – пожал плечами Эркин.
– А ты? Сжёг бы?
– Нет, – покачал головой Эркин.
– Почему? – вырвалось у Фредди.
– Понимаешь, – Эркин говорил спокойно и как-то задумчиво. – Это всё, что от них осталось. Паласных расстреляли всех. А это все паласные. Их никого нет. И только это осталось.
Андрей открыл журнал на последней странице, долго рассматривал фотографии. Потом закрыл и положил на пол рядом с костром.
Они провели весь день в пустом доме. День был серый, пасмурный, но тёплый, солнце просвечивало сквозь облачную плёнку, иногда начинал моросить мелкий дождь. За домом пышно разросся барбарис. Ягоды уже созрели, и они не только наелись, но и набрали впрок. А после обеда Эркин отправился бродить по дому в поисках чего-нибудь полезного. А Андрей всё-таки занялся журналом, подолгу рассматривая каждую страницу. Они не мешали ему. Фредди перебирал седловку, Эркин вернулся из своего похода разочарованным и присоединился к нему. Сёдла, уздечки, все ремни, вьюки, хозяйственные мелочи. Пробуя на разрыв очередной старый шов, Эркин порвал его сразу в двух местах.
– Ты что, – обозлился Фредди, – силы своей не знаешь?!
– Видно нет, – засмеялся Эркин. – Сейчас зашью.
Фредди посмотрел на его мускулистые налитые плечи, грудь и усмехнулся:
– Заматерел.
– Чего? – Эркин сосредоточенно прилаживал неровные концы встык, но пропустить незнакомое слово не мог.
– Внахлёст клади, – посоветовал Фредди и стал объяснять. – Ну, есть бычок. И большой, и всё при нём, а бычок. И есть бык. Взрослый. Матёрый, значит, в полной силе, всё, что мог, набрал. – Эркин, не отрываясь от шитья, кивнул. – Вот и люди. Есть парень. А есть мужик. Матёрый.
– Понял, – усмехнулся Эркин. – А ты?
– Тяжелеть начинаю, – вздохнул Фредди. – Пока держусь. Ковбою тяжелеть нельзя. Голой силой много не возьмёшь. А лишняя сила – ловкости меньше. У парня больше ловкости. У матёрого вровень. У меня меньше. Сгрести я вас обоих сгребу и положу, а вы выворачиваетесь.
Эркин негромко засмеялся:
– Захвалил.
Андрей, наконец, отложил журнал и встал. Покосился на них.
– Ты б умыться сходил, – предложил ему Эркин, переходя к другому разрыву.
– Зачем?
– От тебя прикуривать можно. Остудись, – улыбнулся Фредди.
– Ну вас к чертям всяческим, – Андрей вытер рукавом лицо и подсел к ним.
– Завтра с утра тронемся потихоньку, – Фредди критически осматривал свою рваную рубашку. – Дня два, и на Равнину спустимся. Там чёрт-те что пойдёт.
– А что? – Эркин отложил лассо в сторону и стал собирать свёрток с иголками и нитками для кожи. – Заставы?
– И заставы, и минные поля, и другие стада, – Фредди выругался, – чёрт, под иглой ползёт. Всего хватает. Здесь ещё воды много, хоть за водопои мордоваться не будем.
– Вода ладно, – Эркин встал и потянулся, расправляя спину. – А с травой как?
– А это по минам глядя. Если их вдоль дороги вытянули, хреново, – Фредди отложил зашитую рубашку и замысловато выругался. – Генералы хреновые, войне конец, а им мины девать некуда. Нет, чтобы себе в задницу вставить и подпалить, нашпиговали Равнину. А на хрена?! Русские сюда уже победителями с другой стороны въехали. А нам пасти негде!
– Ну, поля, это ничего. Это смотря какие поля, – Андрей обвёл их весёлыми глазами. – Это мы ещё посмотрим.
– Имел дело? – поинтересовался Фредди.
– Случалось. Один раз чудом пронесло, – Андрей зябко передёрнул плечами. – Вспомнить страшно. А другой раз поработал. Так что если аккуратно…
– Так, – перебил его Фредди. – Полезешь на поле, голову оторву.
– Да зачем оно мне? – возмутился Андрей. – Что я, мин не видел, что ли?!
– Это ты шерифу загибай, – спокойно, но наливаясь гневом, ответил Фредди. – Я тебя уже знаю. Учти, не шучу. Поймаю… не знаю, что сделаю, но ты запомнишь! – Фредди выругался. – Дурак ты этакий. Подорвёшься, что я тогда с тобой делать буду.
Андрей рассмеялся.
– Фредди, ты что? Когда подрываются, то делать уже ничего не надо. Не с кем, понимаешь? Был человек, а остались… ошмётки по кустикам.
– Я сказал, – буркнул, остывая, Фредди. – И не говори, что не слышал.
Эркин их слушал, не вмешиваясь. В одном месте кровля отставала от поперечной балки. Эркин просунул в щель пальцы, повис и размеренно подтягивался. Когда Фредди повернулся посмотреть на него, Эркин пробормотал:
– Чёрт, голову некуда девать, – и снова повис на вытянутых руках, почти касаясь сапогами пола. И самому себе: –