— Дух может уйти таким же образом, не так ли, Отец? — услужливо спросил Шкура.

— Вот именно. У всех нас бывают сны наяву. Например, мы воображаем, что плывем на новой лодке, которую на самом деле строим, или едем на гарцующей лошади, которой на самом деле у нас нет. Большинство снов, которые мы видим по ночам, принадлежит к тому же самому виду, и «сны» — правильное название для них. Однако есть и другие. Сновидения — мы называем их так, по крайней мере, — которые на самом деле являются воспоминаниями, возвращенными в спящее тело духом, который оставил его на некоторое время и ушел в другое место.

Азиджин ухмылялся, хотя и выглядел немного смущенным; Влуг, Лиу и Цваар слушали меня с широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами.

— Вот что случилось с вами и рядовым Влугом, — сказал я Азиджину. — Ваши духи улетели, пока вы спали, и заснули в другом месте. Там дух Влуга...

Я встал:

— Извините, я на минутку. Я снял кольцо Орева, пока готовил, и положил его на полку в кухне.

Прежде чем они успели возразить, я поспешил к выходу. Кольцо лежало там, где я оставил его раньше, когда решил, что мне может понадобиться какое-нибудь подобие оправдания. Я надел его, прошел через кухню в личные покои хозяина гостиницы и его жены и увидел, что он с трудом натягивает бриджи.

— Я слышал, что вы заболели, — сказал я, — и подумал, что было бы разумно, если бы кто-нибудь заглянул к вам. Если вы и ваша жена хотите перекусить, я с удовольствием приготовлю вам что-нибудь.

— Так слабы мы есть, мессир. — Он сел на супружескую кровать. — Спасибо. Спасибо. Что-нибудь.

Я объяснил ситуацию Азиджину и его труперам, и мы со Шкурой позаботились о хозяине гостиницы и его жене. Как я и опасался, оба были укушены Джали. Они должны выздороветь, если она не вернется в течение нескольких дней. Сейчас она еще спит, хотя уже далеко за полдень. «Дев спать», — сообщает Орев, который только что подлетел к нашей комнате, чтобы посмотреть; он и я согласны, что лучше оставить ее так. Я разложил одеяла так, что ее лица почти не видно, и, конечно, ставни закрыты. Азиджин и Влуг обещают не беспокоить ее.

Азиджин решил сегодня не ехать.

— Делу справедливости и хорошего порядка, — говорит он, — мы служим как здесь, в комфорте, так и в этом снегу, умирая и калеча лошадей. — Я поддерживаю его в этом всем сердцем.

Кольцо больше не подходит к моему большому пальцу, что кажется очень странным. Я ношу его на среднем пальце.

Он почувствовал, как рука Хряка легла ему на плечо:

— Хазы, кореш. Верь Хряку. Кругом хазы.

В этот момент он слишком устал, чтобы удивляться, откуда Хряк знает:

— Тогда давай остановимся здесь и спросим, не захотят ли они поговорить с нами.

— Карманы набиты картами, кореш?

— Нет, — сказал он. — Нет, не набиты.

— Х'и х'у меня. Х'и х'у Х'орева, тоже, Хряк зуб дает. Х'у тя х'есть харта, Х'орев? Нет!

— Птиц бедн.

— Но иногда в сердце добрых людей есть место для благотворительности, а нам нужно только место для отдыха и немного информации.

— Все, чо ты хошь. — Тук-тук-тук меча Хряка удалялся, как и огромное тело Хряка, видимое в свете пылающих небоземель. — Но Х'орев голоден. Разве не так, Х'орев? Перекусить зенками, счас. Не гри, чо ты никогда х'их не х'ел, Х'орев. Хряк знает вашу породу.

Орев вспорхнул на плечо Хряка:

— Рыб голов?

— Х'йа! Х'идешь, кореш? — Ножны Хряка, обтянутые кожей, застучали по дереву.

Последовала тишина, нарушаемая лишь постукиванием его собственного посоха и шарканьем ног.

— Да, — сказал он. — Я немного недооценил тебя. Как ты узнал, что здесь есть дома? Я сам не мог их видеть, пока ты не сказал мне, что они здесь.

— Почуял х'их. — Ножны снова постучали по двери. — Почуял х'их своим рубильником.

Казалось невероятным, что они уже достигли окраин Вайрона.

— А их много?

— По х'обе стороны дороги. Х'эт все, чо Хряк могет тя сказать.

— И все-таки это удивительно.

— Слепой, х'йа. Х'орев могет рассказать тя больше. Скока х'их, Х'орев? Давай колись, скока ты х'их насчитаешь.

— Много дом, — щелкнул клюв Орева.

— Так х'и х'есть. — Обтянутые кожей ножны ударили в дверь. — Надоть, шоб х'они х'услышали нас, кореш. Большинство счас нет. Х'они внутри. Думаешь, х'они х'услышат, хак мы вежливо стучим в дверь? Х'ежели Хряк вышибет х'им дверь, х'они х'услышат, лады? Так х'и будет. — Раздалось что-то вроде взрыва, по-видимому, от удара сапога Хряка в дверь.

— Не надо! Пожалуйста, не надо, мы можем пойти в соседний дом.

— Х'йа. — Еще один сильный удар, такой громкий, что, казалось, должен был привлечь внимание божка на мосту, в полной лиге отсюда.

Изнутри раздался голос:

— Убирайся!

— Хак только разнесу нахрен дверь, — пророкотал Хряк. — Х'и следующую. Много времени не займет. — Чтобы доказать свою точку зрения, он нанес еще один жуткий удар.

Из дома донесся испуганный женский голос.

— Чо она грит? Ты чо-нибудь разобрал, кореш?

— Нет. — Конец его посоха нашел массивный сапог Хряка. Слегка повысив голос, он сказал: — Откройте дверь, пожалуйста. Клянусь, мы не причиним вам вреда.

В трещине появился золотистый свет, за которым последовали скрежет и стук тяжелого бруса, снятого с креплений и отставленного в сторону.

— Х'йа, — сказал Хряк, — нравится больше, х'эт.

Дверь открылась на ширину большого пальца, затем распахнулась, когда Хряк опустился на одно колено и уперся в нее плечом. Женщина внутри закричала.

— Пожалуйста, нечего бояться. Если бы вы открыли, когда мы постучали, всей этой суматохи бы не было.

— Кто вы такой, сэр? — Голос, который приказал им уйти, теперь дрожал.

Он вошел в дом и положил руку на плечо хозяина, успокаивая его, как собаку или лошадь:

— Мой друг слеп. Вы ведь не боитесь слепого человека? И уж конечно, вам не следует бояться меня. Мы пришли не для того, чтобы ограбить вас. Уберите нож, пожалуйста. Кто-то может пострадать.

Хозяин дома отступил назад, вызвав испуганный визг жены. В одной руке он держал свечу, а в другой — солидных размеров мясницкий нож, и, казалось, не собирался отдавать ни то, ни другое.

— Так гораздо лучше. Пусть Внешний, Пас и любой другой бог благословит этот дом. — Улыбнувшись, их гость начертал в воздухе знак сложения, повернулся к Хряку и поморщился, когда впервые увидел чрезвычайно большое лицо, грязное тряпье, растрепанные волосы и курчавую черную бороду. Хряк готовился войти в дом на коленях, нырнув под притолоку и протиснув плечи в дверной проем.