А господин линкор-капитан тем временем говорил с ленцой да позёвываньем:

– Значит, хочется тебе знать, что происходит? Да то, чего и следовало ожидать. Когда кораблём наперебой с человеком лезет управлять самоуверенный электронный тупица… Человек, видишь ли, загодя вводит супербрэйну необходимые инструкции; благодаря этому супер вовремя засекает приближение опасности, поднимает тревогу и дисциплинированно ждёт приказа, продолжая отслеживать траекторию приближающегося корабля… И в ту самую секунду, когда человек… Ну, то есть я… То есть, когда я приступаю к вводу новой команды – шарахнуть по «Вервольфу» электро-магнитным импульсом и спокойненько вызывать разных там официальных персон, чтоб разобрались с этой парализованной каракатицей… Именно, заметь, в ту же секунду супер выдаёт «error» на всех каналах контакта с пользователем. На всех. И на сенсорном, и на звуковом, и даже на вирт-конекторе. Разом. Приметь: четвертью часа раньше это глобфункциональное супердерьмо докладывало стопроцентную исправность всех своих супердерьмовых блоков. И вот, извольте откушать…

– Так нужно было сразу перейти на контакт с любого из остальных серверов локальной сети, – встрял Чин в Изверовский монолог. – Хоть бы вот с этого… – он осёкся, поняв, наконец, почему Изверг сидит в рубке перед чиф-компом, а не в своей каюте перед супером.

– Твоя сообразительность может сравниться только с твоей же несравненной наблюдательностью, – хихикнул экс-космоволк. – Представь себе, именно так я и поступил. Только вот беда: покуда я осуществлял этот, как ты изящно выразился, переход, чёртов супербрэйн вообразил, что имеет право действовать по своему усмотрению… верней, по усмотрению того кретина, который разрабатывал его алярм-программу. Видите ли, в угрожающей ситуации целых тридцать секунд не поступало руководящих указаний… В общем, этот электронный суперублюдок успел запросить «Вервольф», кто он такой и какого дьявола ему здесь…

Сызнова дёрнулся пол; снова облизнула мониторный экран бельмастая белизна – облизнула и сгинула, уступив место многозвёздью, рамке целеуказателя и шустрой бегущей строке компьютерного рапорта (время, дата, отражена торпедная атака и т. п.). Кстати, на сей раз изображение востановилось гораздо быстрее: система постепенно адаптировалась к экстремальным условиям. А вот торпеда нынешняя причинила внутренности блокшива куда больше вреда, чем прежние: исполняющий обязанности насеста подлокотник весьма ощутимо наподдал Чину по заду. Обладатель зада в полголоса помянул торпеды, «Вервольф», Лигу, кого-то ещё (Бог знает, кого именно – гневный монолог именно в этом месте почему-то вдруг сделался совершенно невнятен). Засим студент Чинарёв вознамерился было сменить посадочную площадку. Ведь до черта же в рубке гораздо более удобных мест! Взять хотя бы огромное лежбище перед отключённым ходовым пультом… И вообще, сколько можно плясать под джойстик этого музейного капитанишки?!

Чин решительно поднялся на ноги, но возлежащий в своём амортизаторе Изверг хлестнул его коротким «сидеть!», и практикант, опять неразборчиво помянув Бог знает кого, опустился обратно.

– Прости, дружок, – проворковал Изверов, – но гораздо больше твоих удобств меня заботит не упускать тебя из поля зрения. Ни на секунду, понял? И, кстати…

Что там такое показалось кстати отставному герою-космопроходцу, студент Чинарёв слушать не стал.

Потому что в рубке погас свет.

То есть темно-то не сделалось – через какую-то сотую или тысячную долю мгновенья на системном блоке чиф-компа и над панелью катапульты жилого модуля зажглись притемнённые дымчатые плафоны.

И всё.

Рубочный отсек, и при полном-то свете отнюдь не казавшийся уютным, сразу будто бы прохватило затхлыми сквозняками. Псевдоворс пола оборотился блеклой гробничной плесенью; в бесчисленных мёртвых дисплеях забрезжили тусклые отсветы – точь-в-точь лампадные блики в задёрнутых чёрной кисеёй зеркалах; и сами плафоны, казалось, из последних сил продавливали чахлый свет сквозь пыльную паутину, лицемерно прикинувшуюся дымчатым оргхрусталём. Недоставало лишь полупрозрачной фигуры в саване, и Чин, мгновенно взмокнув, подумал, что этак можно впрямь дождаться чего-нибудь недостающего…

А экс-космоволк как ни в чём ни бывало разглагольствовал на исключительно уместные темы – о том, что главный (он же ходовой, он же «человеческий») пульт существует только на случай выхода из строя центральных электронно-логических устройств и на этом корабле задействовался лишь пару раз во время учений, а на кораблях последних модификаций такие пульты вообще отсутствуют – и очень зря; что космическое судостроение всегда было самой консервативной областью техники, и правильно, ибо любые «навороты» типа голографических дисплеев и растворяющихся дверей являются лишними источниками аварийной опасности…

Чёрт его знает, кому Изверов всё это рассказывал: слушатель ему, похоже, не требовался, а сам он наверняка и без рассказов знал всё рассказываемое. «Издевается, сволочь!», – злобно подумал Чинарёв. Текила всё ещё давала себя знать, и он, очевидно, вслух тоже ляпнул нечто подобное – правда, без «сволочь», поскольку Изверг отреагировал довольно мягко.

– Ну ты и трясёшься – того и гляди, блокшив с орбиты съедет! – сказал Изверг и с наслажденьем заржал.

Наржавшись, доблестный ветеран сообщил:

– Не дрожи. Свет – это просто наши электронные мозги наконец удосужились перевести все системы на энергоэкономящий режим.

Чин с трудом проперхался сквозь застрявший в горле вязкий комок, попросил чуть ли не жалобно:

– Да объясните же, что тут в конце концов тво…

– Ах да, прости. – Надо же, господин линкор-капитан снизошел до извинений (небось, расслышанная в Чиновом тоне просительность смягчила вымороженное космическими ветрами сердце первопроходца). – Наш супербезмозглый брэйн слишком рано крикнул «стукАли-пАли»… Или как там бишь кричат детишки, когда «застукивают» в прятках? В общем, «Вервольф», не будь дурак, успел отскочить на безопасное расстояние, а теперь глушит наши передачи и заставляет постоянно держать на максимуме защитные поля. Вот и всё.

– А дальше что? – заинтересованно спросил Чинарёв.

Изверг громко и со вкусом зевнул.

– А ничего, для нас особо хорошего. Всю эту пиротехнику с торпедами наверняка уже засёк добрый десяток всяческих баз, но… Это только плохие мальчики могут себе позволить шалости с сопространством в пределах Солнечной системы. Послушные мальчики себе такого позволить не смогут, а потому на помощь к нам в ближайшие три часа никто не придёт.

Чин подумал с минуту, затем поинтересовался:

– Почему именно в три часа?

– Потому, до-ро-гу-ша, – от Изверовской удавьей ласковости у «дорогуши» опять взмокла спина, – потому, что через три часа наш энергоресурс подисчерпается настолько, что напряженность защитных полей пойдёт на спад. По экспоненте, если тебя интересует чисто научная сторона вопроса.

Из всех возможных сторон обсуждаемого вопроса Чинарёва интересовала только чисто практическая, но объяснять это Извергу он не стал.