— Я уже соскучилась. Очень.

— Я тоже, очень.

Женя вдруг поняла, что совершенно позабыла о том, что кругом народ. Еще мгновение, и они бы вновь начали целоваться. У нее кружилась голова.

— Доедай, — велел Женька. — Мы и так опаздываем. Автобус уже стоит.

— Куда мы едем?

— На экскурсию по городу.

— Сядем вместе?

— А как же еще?

Женя кивнула и принялась добивать омлет. Потом она выпила стакан кофе с молоком и побежала в номер собираться.

Люба в дубленке и сапогах стояла у двери.

— Я пошла. Ключ на столике. Тебя ведь не надо ждать, я правильно поняла?

Женя молча кивнула. Люба накинула на плечо сумочку, подхватила чемодан и вышла.

«Неужели, теперь она так и будет дуться? — с горечью подумала Женя, доставая из шкафа верхнюю одежду. — Как это глупо. Глупо и не по-дружески».

Через пять минут зашел Женька.

— Ты готова?

— Да.

— Тогда идем.

Они взяли вещи, заперли номер и спустились в общежитский двор. Большинство мест в автобусе уже было занято. Женька прошелся по салону и в самом хвосте обернулся и помахал Жене рукой.

— Сюда.

Она протиснулась мимо девчонок, мимо Любки, старательно глядевшей в окно, мимо Санька — тот уткнулся в какую-то газету. В последнем, длинном ряду уже сидели Владик Сидоренко, Вовка Егоров и Глеб Сташук. Все трое, точно по команде, уставились на Женю. Женька помог ей забраться на высокую ступеньку, сам сел между ней и Сташуком.

— Тебе удобно?

— Нормально. Только эти… чего они смотрят? — Женя кивнула в сторону ребят.

— Сейчас перестанут, — спокойно проговорил он и оказался прав.

Через минуту парни уже вполголоса переговаривались между собой, начисто позабыв о находящейся по соседству скандальной паре.

— Все на месте? — спросил Лось в микрофон.

— Все! — заревели хористы.

— Едем.

Автобус мягко тронулся. Женька обнял Женю и потихоньку привлек ее к себе.

— Как ты? Устала?

Она помотала головой и счастливо засмеялась.

— Нет. Мне очень хорошо. А ты не устал? Ты ведь вовсе не спал всю ночь.

— Я привык мало спать. Мне на работу к шести, вставать приходится в пять утра.

— Это на почту? — осторожно поинтересовалась Женя.

Он кивнул.

— Жень, а почему ты там работаешь? Столько мест есть нормальных.

— А это что, ненормальное, что ли? — Женька пожал плечами. — Меня оно устраивает. Относил свое, и весь день свободен. А главное, голову не нужно напрягать.

— Для тебя это главное?

— Да.

— А почему ты не пошел никуда учиться после школы?

— Пошел. В колледж. — Его лицо приняло пренебрежительное выражение. — Напрасная трата времени.

— Да почему? — удивилась Женя.

— Потому что мне учиться противопоказано. Я — умственно отсталый. Если тебя это напрягает, можешь пересесть, там впереди есть свободное место. Одно. — Тон Женьки стал откровенно вызывающим, взгляд из доброжелательного превратился в колючий.

Женя почувствовала, что наступила на больную мозоль.

— Перестань, — попросила она мягко. — Ничего меня не напрягает. Я просто спросила. Просто, из любопытства.

— Никогда не говори со мной ни о учебе, ни о работе. Я этого не переношу. — Женька продолжал щетиниться, точно рассерженный еж.

— Ладно, не буду. Только… — Женя едва заметно улыбнулась. — Только о чем же тогда нам говорить?

— Я вообще больше люблю молчать, — категорично произнес он.

— Хорошо, молчи.

Они посидели минут пять, ни слова больше не говоря друг другу. Затем Женька обнял Женю покрепче, придвинулся к ее уху и шепотом спросил:

— Обиделась?

— Зачем? — она усмехнулась. — На дураков не обижаются. Ты ведь именно таким хочешь казаться?

— Почему казаться?

— Потому что на самом деле ты вовсе не дурак, и оба мы об этом отлично знаем.

— Жень. — Он осторожно провел пальцами по ее щеке. — Ты, хочешь, поспи. Облокотись на меня. Ехать долго.

— О’кей. — Она прислонила голову к его плечу и затихла.

Автобус мерно покачивался на рессорах. В салоне было тепло, даже душновато. Из динамиков лилась приглушенная музыка. Вскоре Женю действительно начала одолевать дремота. В полусне она почувствовала, как сверху на нее клонится отяжелевшая голова Женьки — кажется, тот тоже не выдержал и уснул. Потом явь и вовсе стала уплывать, а на ее месте возникли клочковатые видения, меняющиеся стремительно, как в калейдоскопе. Жене казалось, что они с Женькой проснулись и целуются на виду у всего автобуса. Она вздрогнула и приоткрыла глаза — но ничего такого не было: Женька мирно спал, касаясь виском ее виска. Да и большинство пассажиров автобуса дремали, укачанные длительной дорогой. Женя успокоилась, устроилась поудобней и снова провалилась в сладкое небытие.

Потом автобус вдруг резко встал. Послышался отдаленный шум, голоса. Затем кто-то громко произнес над самым Жениным ухом:

— Эй, Ромео и Джульетта! Приехали!

— Уже? Так быстро? — Женя потянулась и с улыбкой посмотрела на слегка ошалевшего со сна Женьку.

Тот потряс головой, стараясь сбросить с себя одурь.

— Между прочим, я тебя во сне видела.

— А я тебя. Мне снилось, что мы… — Он, не договорив, усмехнулся.

Автобус стремительно пустел.

— Может, останемся здесь? — неожиданно предложил Женька. — Ну ее, эту экскурсию.

— Да ты что? — Женя решительно поднялась с кресла. — Нет, надо идти.

Он нехотя встал и зашагал к выходу. Она шла за ним, чувствуя, как ее непреодолимо тянет дотронуться до него, хотя бы взять за руку. Ей Богу, если бы не здравый смысл и стыд, она бы и верно готова была бы остаться в автобусе, в надежном укрытии за высокими спинками кресел.

Женька спрыгнул с подножки и подхватил Женю в охапку, не опуская на землю. Она, смеясь, пыталась освободиться, и не могла.

— Вот глупый! Тебе ж тяжело. Я много вешу.

— Не больше, чем ценные бандероли.

Женя поняла, откуда у него эти стальные бицепсы.

— Все равно, поставь на место!

— Так и быть. — Он, наконец, разжал руки, и она коснулась ботинками асфальта.

Над головой по-прежнему висело серо-багровое небо, вокруг был невероятный простор. Вдалеке мрачно чернел контур Петропавловки. На фоне черно-белой гаммы ярким пятном выделялась туристическая группа, и особенно экскурсовод в ядовито желтой шапочке.