В подъезде он поздоровался с очень приветливой и еще более любопытной пожилой женщиной.

– Вы новый жилец? – спросила женщина, перегораживая каким-то образом всю лестницу сравнительно не крупным с виду телом.

– Что такое жилец? – с улыбкой поинтересовался Басаргин, безуспешно стремясь бочком проскользнуть вдоль стены. – Это слишком расплывчатое определение...

– Жилец – это тот, кто живет в квартире. Раньше ее сдавали, то одни жили, то другие... Все какие-то разные, больше нерусские... А вы основательно, я вижу, переехали, с новой мебелью, с детьми.... Купили квартиру?

– Да. Купили.

– А вторую?

– Тоже кто-то купил... Наверное... Я точно не могу сказать, потому что чужими покупками стараюсь не интересоваться.

Намек был высказан откровенно, что женщину, впрочем, совершенно не смутило.

Александр не был расположен разговаривать долго, но, чтобы поддержать добрые отношения с новыми соседями, улыбнулся женщине, ловко вильнул корпусом и оказался у нее за спиной.

– Я зайду познакомиться с вашей женой... – разочарованным голосом сказала соседка ему в спину.

– Она у меня очень занятой человек и не любит долгих разговоров, – ответил Басаргин и заспешил по лестнице в слегка паническом состоянии.

Вопреки его категоричному распоряжению, близнецы увязались за матерью в офис. И сейчас пытались, пользуясь моментом, когда Александра вышла на кухню вскипятить чайник, взломать с помощью чайной ложки вместо «фомки» оружейный сейф.

– А ну, кыш отсюда, молодежь. Я же предупреждал, что сюда вход воспрещен.

– Есть, товарищ капитан, – встал по стойке «смирно» тот, который на двадцать минут старше, переглянулся с братом, хихикнул, и пацаны, громко топая, строевым шагом ушли в квартиру. Смутить их окриком трудно, впрочем, как и наказанием.

К дисциплине их Басаргин, как мог, приучал. Только дисциплина эта соблюдалась исключительно в его присутствии. Более того, если ничего не слышно, это опаснее. Сыновья наверняка уже затеяли какую-то очередную проделку. Мать стремление отца к строгости не поддерживала, считая неадекватное поведение мальчишек проявлением своего рода творческих начал.

– Чай будешь? – спросила из кухни Александра.

– Зеленый, и без сахара.

– Научил тебя Доктор... – засмеялась она.

– Хочу быть таким же лосем, как он, – ответил Басаргин умышленно серьезно. Со слов Тобако он уже знал, что за глаза Доктора часто зовут лосем.

Доктор Смерть в самую жару постоянно пил зеленый чай. Такой горячий, чтобы пар валил. Объяснял, что зеленый чай чистит капилляры и обновляет тело. Поскольку Басаргин не видел медицинский диплом доктора, он ему верил. Потому что никогда не верил настоящим врачам и оттого был всегда здоров.

– Кто звонил? – спросил Александр, когда жена вернулась из кухни с расписанным ее собственными руками подносом. Такой поднос в магазине не купишь, но и показать его некому, потому что посторонним в офисе делать нечего.

– Дважды полковник Баранов. Потом утренний твой гость. Минут пятнадцать назад.

– Гостей было двое. Доктор и Зураб.

– Который от завтрака не отказывается...

– Что сообщил?

Она пододвинула к нему листок бумаги. Там только два имени – «Ширвани и Нури Байрамхановы». Александр листок отодвинул.

– Мне эти имена ничего не говорят. Кто такие?

– Зураб говорит, что их по всей Москве ищут крутые ребята из чеченской диаспоры. Что-то они натворили очень серьезное. И боятся, что натворят еще больше. Приказ дан – убивать, если найдут, без разговоров, особенно женщину.

Голос Александры дрогнул и слегка завибрировал. Она мечтала включиться в работу мужа, но слова об убийстве даже незнакомых людей с трудом ею произносились.

– Муж с женой?

– Брат с сестрой. Поиски организованы по просьбе какого-то приезжего уважаемого человека. Еще ищут какую-то машину. Зураб узнает номер, сообщит. Это тоже как-то связано с Байрамхановыми.

– Прекрасно.

– Что же в этом может быть прекрасного? Это ужасно!

– Прекрасно другое. Это уже, возможно, след. Уважаемый человек случайно не Умар?

– Имени Зураб не назвал. Я голос, ты же знаешь, хорошо чувствую... И не похоже, что только из-за телефонного разговора. Мне показалось, он просто не знает. Иначе как-то намекнул бы...

– Когда сам приедет?

– Обещал после обеда.

– Хорошо. Что Сергей Иванович хотел?

– Не сообщил. Обещал перезвонить, когда время будет.

– Меня позвонить не просил?

– Он, очевидно, не в кабинете. Сам позвонит. Меня поздравил с назначением на ответственную диспетчерскую должность. Спросил, по какой форме оформляли на меня допуск и какой оклад положил мне Костромин...

В двери заворочался ключ.

– Тобако приехал.

Андрей вошел недовольный и усталый, хотя устать еще и не должен был бы, потому что работа только началась. Но Басаргин по себе хорошо знал, если поиск не идет, как хотелось бы, если не можешь уцепиться за нить, если факты просто в руки не идут, хотя предпринимаешь все возможные меры, устаешь в три раза сильнее, чем при интенсивной загруженности, но и при наличии результата.

– Всех своих волонтеров гоняю по возможным адресам. Ничего... Ухватиться не за что... Они пока просто не приспособлены для этой работы. Переквалифицироваться с наркоты на терроризм не просто. Да еще сразу в таком серьезном деле, без предварительной раскачки. Не по тем каналам, должно быть, ищут. Хотя связь должна быть. Террористы без денег от наркоты беспомощны. Они в таком положении сами, как наркоманы без дозы...

Он плюхнулся в кресло и задумался.

– У тебя в Назрани среди ментов знакомые есть? – спросил Александр.

– Есть один отставной полковник. Сейчас на инвалидности... На мине взорвался. Что у нас любопытное в Ингушетию тянется?

Басаргин рассказал об отставном капитане уголовного розыска Ахмате Текилове.

– Поинтересуюсь... Кстати, Александра, ты не в курсе, когда жара прекратится... Через неделю осень, а солнце, как в июне!

Андрей вытер платком шею, пододвинул ближе к себе телефон, достал электронную записную книжку, отстучал фамилию на клавиатуре.

– Вот он, здесь... Я боялся, что в эту книжку его не занес. – Тобако набрал номер и включил спикерфон, чтобы разговор был слышен другим.

– Добрый день, мне Камил Алиевич нужен.

– Он в саду отдыхает. Подождите пару минут, я его позову, – ответил молодой женский голос с сильным акцентом. – Что сказать? Кто спрашивает?

– Это из Москвы звонят. Моя фамилия Тобако.