Иногда я видел её. Подъезжал к до боли знакомому подъезду, скрывая свой горящий взгляд за тонированными стёклами. Порывался подняться. Позвонить в дверь.

Но не решался. Трусил.

Иногда видел её с кавалерами. Противными мужиками, откровенно пошло пялящимися на её сиськи и упругую задницу, которые должны были принадлежать только мне. Мечтал свернуть им шею голыми руками.

Злился на самого себя за слабость. Находил утешение в объятиях разных женщин, категорически запретив себе встречаться с блондинками.

Чтобы не думать о ней. Не сравнивать.

И вот теперь она рядом. За стенкой. Мучается после этого страстного поцелуя, который напрочь сорвал мне крышу. Я оставил её одну – поразмыслить. Дал время на осознание. Принятия того факта, что она всё ещё любит меня.

Или мне просто отчаянно хочется прочитать это в её взгляде?

Про неотложный разговор с юристом я придумал на ходу. Понял, что ещё секунда – и я сорвусь. Не выдержу этой сладкой пытки рядом с не бывшей женой.

Мне нужно остыть как и ей. Поразмыслить. За эти пять лет мы стали другими людьми. Чужими друг другу.

Отлипаю от стены, направляясь к спальне Воинова. Осторожно стучу в дубовую створку, крякая от досады – практически полночь. Михаил Андреевич, наверное, уже видит десятый сон, и я не смею его будить только из-за каменного стояка, не дающего мне покоя.

Спускаюсь вниз. Мне просто необходимо промочить горло после схватки с Вероникой.

Осторожно бреду по тёмной гостиной, навстречу жёлтой полоске света, пробивающейся из-под двери кухни. Цепляю пальцами дверную ручку, останавливаясь как вкопанный.

Нет, я, конечно, не ханжа, и видел всякое. Сам иногда приятно проводил время с замужними женщинами, справедливо считая, что после мимолётной интрижки они не останутся в одиночестве, а вернутся под жирное крылышко супруга-рогоносца. Но это неожиданно потрясло меня. Поставило под удар моё сотрудничество с японцами.

Михаил Андреевич, который, как я ожидал, уже давно почивает в своей спальне, находится возле столешницы. Рядом с ним, положив голову на его грудь, стоит худенькая чуть осунувшаяся женщина. Она что-то неслышно бормочет на родном, непонятном мне языке, нервно всхлипывая. То и дело поправляет растрепанные тёмные волосы, заправляя непослушные пряди за ухо.

Юрист осторожно гладит её по спине, спускаясь руками от лопаток к копчику. Молча кивает, скользя по женскому лицу нежным взглядом. В его действиях нет пошлости и похоти, и мне кажется, что тут пахнет чем-то большим. Зарождающимся тёплым чувством.

Я выхожу из тени. Смущённо кашляю, прервав романтическую идиллию двух людей. Женщина ахает, отшатываясь от Воинова. Разворачивается на сто восемьдесят градусов, распахивая тёмные, чуть раскосые глаза.

– Эми – сан?

Возглас удивления вырывается из моего внезапно охрипшего горла. Проносится по тишине кухни с мерзким бульканьем. Женщина испуганно прижимает сухую ладошку ко рту. На её глаза наворачиваются слёзы отчаяния.

– Антонов – сан, я прошу прощения.

– Нет, я вас прошу, не извиняйтесь.

Выставляю руку вперёд. Пытаюсь успокоить супругу Акайо, делая примирительный жест. Она нервно закусывает губу. Скользит по мне нерешительным взглядом.

– Мой супруг…

– Не переживайте. От меня Акайо ничего не узнает.

– Спасибо.

Она падает на колени. Припадает лицом к начищенным до блеска туфлям, продолжая рассыпаться в благодарностях. Бьётся лбом о мои ноги. Михаил Андреевич бросается к ней. Пытается поднять за талию, но она упрямо обрушивается вниз. Что-то лепечет, всхлипывая.

Чувствую себя гаже некуда. Осторожно присаживаюсь на корточки рядом с измученной японкой.

– Вставайте.

Поднимаю женщину с колен. Она смотрит на меня, не мигая. Видимо, до конца не верит в подобное великодушие. Переводит затравленный взгляд на Воинова.

– Я разберусь, Эми. Ступай.

Тёплая ладонь юриста ложится на вздрагивающее плечо хозяйки резиденции. Чуть подталкивает её к выходу. Она осторожно кивает. Складывает ладони друг к другу, кланяясь мне почти до пояса. Пятится к двери, растягивая на губах дрожащую улыбку.

– Никита Борисович, я всё объясню.

Михаил Андреевич сглатывает слюну. Морщится, как будто каждая новая сказанная фраза доставляет ему невыносимую боль. Я останавливаю его спокойным жестом. Качаю головой.

– Оставьте объяснения до завтра, Михаил Андреевич. Сейчас меня ждёт супруга.

– Понимаю.

Его глаза чуть округляются, но он не подаёт вида. Поджимает губы, сканируя меня рентгеновским взглядом.

– Поговорим обо всём завтра. И явно не в этом доме. Жду вас после завтрака на парковке. Возьмём один из автомобилей Ямамото. Прокатимся до города.

Разворачиваюсь на пятках, покидая кухню. Жажда больше не мучает – к боли в груди из-за Вероники прибавилось ледяное предчувствие сорванного контракта.

Прибавляю ход, очень надеясь, что не бывшая жена уже сладко спит. Хватит приключений для одного вечера.

Вероника

*****

Горячие струи воды ломаными искрящимися линиями стекают по телу. Бодрят, обжигая каждую клеточку. Отрезвляют. Ноги всё ещё плохо держат меня, не слушаются. Кожа вокруг рта горит огнём от лёгкой небритости не бывшего мужа.

Хочется выкинуть все, что произошло из головы, но не выходит. Дьявольский образ снова и снова встаёт передо мной. Дразнит пошлыми воспоминаниями.

Рисует в воображении то, от чего я отказалась.

Я яростно хватаю круглую розовую губку. Переворачиваю гель для душа, выдавливая тягучую зеленоватую массу с запахом миндаля на топорщащиеся лепестки мочалки. Взбиваю густую пену.

После того что между нами произошло, хочется помыться. Избавиться от этого терпкого мужского запаха, впитавшегося в каждую клеточку тела. Тереться мочалкой до тех пор, пока я полностью от него не избавлюсь.

Труднее всего с мозгом. Если бы можно было так просто стереть всё из памяти – я бы сделала это непременно. Хотя бы для того, чтобы не мучиться напрасными ожиданиями.

Провожу в очередной раз мылкой массой по горящей от напряжения коже. Дрожу так, будто засунула пальцы в розетку. Подставляю пылающее лицо под горячие струи.

Пытаюсь успокоиться.

Уговорить себя забыть обо всём.

Антонов – опытный бизнесмен. Стратег. И мне отлично известны его грязные методы ведения дел. Понимаю, что для достоверности картины перед японцами он решил покорить меня. Стать паинькой хотя бы на время.

Обходительным и любящим. Понимающим.

Но я-то видела те полуголые фото Регины, которые он просматривал на пути из аэропорта. Елозил по ним пальцем, явно представляя себе нечто большее.