– А в доме Ямамото этого сделать не удастся. Так что пусть все думают, что я, как любящий муж проведу бессонную ночь на кушетке рядом с тобой.

– Ага, зарабатываешь себе очки добропорядочного семьянина?

Сцепливаю пальцы в кулаки, приподнимая подбородок. Сверлю его глазами, осязая напряжение между нами.

Снова и снова ловлю себя на мысли о том, что Антонов сейчас играет какую-то особую роль. Читает чётко выверенный текст, способный выбить у зрителя скупую слезу. Усомниться, что всё это – лишь правила оговоренного ранее контракта.

– Без этого Акайо не подпишет контракт, тебе ведь известно.

Кивает, выбивая меня своим ответом из седла. Уголки его губ приподнимаются в намёке на улыбку.

– Но я с большим бы удовольствием устроился не на кушетке в медицинской палате, а рядышком.

Фыркаю в ответ, отворачиваясь к окну. По позвоночнику стекает ледяной пот, но я ни за что не признаюсь в своей слабости к этому мужчине.

Останусь невозмутимой. Гордой.

Такси тормозит возле трёхэтажного дома, отделанного в виде замка. Три небольшие башни высокими шпилями уходят в облака, создавая какую-то невероятную атмосферу таинственности. Крохотные балкончики, окрашенные голубой краской смотрятся какими-то игрушечными, а плющ, обвивающий колонны у центрального входа добавляет непонятному строению таинственности.

Никита расплачивается и помогает мне выйти из автомобиля. Указывает ладонью на вход. Цепко держит меня под локоть, чтобы не сбежала.

– Прошу.

– Что это?

Несмело делаю шаг вперёд, ловя на себе жадный взгляд не бывшего мужа.

– Небольшой отель, отделанный в стиле замка. Решил, что для такого особенного разговора, это отлично подойдёт.

Поигрывает бровями, словно намекая на что-то большее. Подталкивает меня к дубовой двери, на которой расположилась голова льва вместо дверной ручки.

Приветливая девушка не задаёт лишних вопросов. Быстро кивает Антонову, лишь взглянув на его паспорт. Выдаёт нам железный изогнутый ключ от номера, явно косящий под старину.

Ноги подгибаются, и я несмело поднимаюсь по винтовой лестнице вслед за мужчиной. В груди гулко грохочет сердце, словно товарный поезд. Вот-вот грозится сойти с давно несмазанных рельсов.

Никита мягко берёт меня за руку. Переплетает наши пальцы, словно почувствовав моё сумбурное настроение. Притягивает к себе, впечатывая в мускулистую грудь.

Смотрит на меня, не отрываясь.

Я пропадаю в этих искрящихся, цвета дорогого коньяка, глазах. Считаю блики в тёмных зрачках, почти опьянев от этой интимной близости. Пытаюсь отвести взгляд, освобождаясь от властных рук.

Он щёлкает замком. Играючи кланяется, пропуская вперёд.

– Проходите, принцесса. Надеюсь, этот вечер вы запомните надолго.

– Что будешь пить?

Его глаза нежно смотрят на мои губы, лаская каждую клеточку. Медленно обводят верхнюю. Замирают на нижней.

Я почти физически ощущаю вкус поцелуя. Нервно выдыхаю.

Делаю пару шагов назад, разрывая невидимое прикосновение. Стараюсь казаться невозмутимой. Расплываюсь в фальшивой улыбке.

– Хочешь меня напоить?

– Раньше мне этого не требовалось.

Он опасно щурится. Подходит ближе, сканируя меня опасным взглядом. Проходится вверх – вниз по лицу, изучая.

Воздух между нами накаляется. Я чувствую это напряжение, витающее в комнате. Могу его пощупать. Ощутить подушечками пальцев.

Тело дрожит от острого возбуждения. От его близости бегут мурашки. Рассыпаются колючим ворохом бисеринок по коже.

Чего он ждёт? Что хочет? Непонятно.

Отвожу взгляд в сторону.

– Я выпью вина. Если оно есть.

– Разумеется.

Разводит руками в стороны, указывая на круглый столик, уставленный роскошными блюдами.

– Я заказал в номер всё, что ты любишь. Не знал, что именно ты захочешь.

– А ты помнишь, что я люблю?

Вопрос застревает в горле. Близость некогда любимого мужчины будоражит кровь. Усиливает надежду, что ещё не всё потеряно.

Почему-то вдали от особняка Ямамото всё кажется другим. Настоящим, неподдельным. Не по контракту.

Чувства усиливаются, становясь острее как индийский перец чили. Обжигают сердце томящейся внутри нежностью.

– Я помню всё.

Многозначительно выдыхает. Подходит к бутылке розового вина, ловко откупоривая её. Смотрит на меня с затаённым на дне тёмных зрачков интересом.

Разливает игристый напиток по двум бокалам, вручая мне один. Указывает взглядом в сторону.

– Давай выйдем на балкон?

Устраиваемся на крошечном диванчике, выполненном из ротанга. Я нервно откидываюсь на голубую подушку. Устремляю взгляд куда-то вдаль лишь бы не смотреть на Никиту.

Сейчас его близость ощущается особенно остро. Мы наедине, в небольшом отеле чужого города. Там, где нас никто не знает и никогда не видел. Предоставлены только друг другу без всяких прикрас.

– Как тебе жилось без меня?

Он поворачивается ко мне, смотря с затаённой грустью. У мочки уха раздаётся его горячее дыхание. Обжигающее, со сладковатым привкусом дорогого вина.

Я хочу отпрянуть от него, но размеры диванчика не позволяют. Плотно удерживают меня на месте, рядом с Антоновым.

– Нормально.

Пытаюсь держаться спокойно. Пригубливаю искрящийся в закатном солнце напиток. Крепко сжимаю пальцами тонкую ножку бокала.

Пытаюсь сделать так, чтобы руки предательски не дрожали. Понимаю, что мы ступили на скользкую дорожку невыясненных до конца отношений.

– И ты не скучала?

Его глубокий бархатный голос пробирает до дрожи. Смешивается с водоворотом липких ощущений. Тянет на дно.

– Нисколечко.

Не поворачиваю голову в его сторону. Упрямо скольжу взглядом по вечернему незнакомому городу, по которому так ещё и не погуляла. Не осмотрелась.

Пожимаю плечами, как будто он для меня ничего не значит. Пытаюсь проникнуться до конца этой мыслью. Вдолбить себе её в мозг и душу.

– Я тоже.

Залпом опрокидывает в себя вино. Чуть морщится, отставляя бокал на пол. Проводит пятернёй по лицу, смазывая спокойное выражение лица.

– Ну и отлично. Тогда скоро разведёмся, и всё будет хорошо.

– Разумеется.

Я замираю, медленно поворачивая голову в его сторону. Сухой тон не сулит ничего хорошего. Скручивает мои нервы в гордиев узел.

Никита смотрит на меня и в его глазах появляется тепло. Сквозит из карих глаз лучиками света. Еле слышно выдыхает.