Разве могла судьба побороть такой дух? Ответ гласит—немогла. Когда зловещая мгла простерлась перед ним, Таркингтон сказал: «Я понял,что могу примириться с потерей зрения, как человек примиряется с многим другим.Даже если бы я потерял все пять чувств, я бы смог продолжать жить в своемвнутреннем мире. Ведь мы видим умственным взором и живем в своем внутреннеммире, независимо от того, знаем ли мы об этом».

В надежде вернуть зрение Таркингтону пришлось вынести болеедвенадцати операций за год. И все они проводились под местной анестезией!Возмущался ли он этим? Он понимал, что сделать это необходимо. Он понимал, чтоэто неизбежно и что единственный способ облегчить свои страдания—примириться снеизбежным и вести себя с достоинством. Он отказался от отдельной палаты вбольнице и пошел туда, где были люди, которые тоже страдали от недугов. Онстарался ободрить их. Подвергаясь все новым и новым операциям—понимая, чтоделают с его глазами, —Таркингтон старался убедить себя в том, что ему оченьповезло. «Как прекрасно! — сказал он. — Как прекрасно, что наука овладелатеперь таким мастерством, что может оперировать такой сложно устроенный орган,как человеческий глаз!»

Заурядный человек заболел бы нервным расстройством, если быему пришлось пережить слепоту и более двенадцати операций. Но Таркингтонсказал: «Я бы не согласился променять то, что я пережил, на более счастливыесобытия». Это научило его умению мириться с неизбежным. Оказалось, что в жизниничего не было свыше его сил. Таркингтон понял то, что открыл Джон Мильтон:«Несчастье заключается не в слепоте, а в неспособности переносить слепоту».

Маргарита Фуллер, знаменитая феминистка из Новой Англии[10],однажды высказала свое кредо: «Я приемлю Вселенную!»

Когда старый брюзга Томас Карлейль услышал эти слова вАнглии, он пробурчал: «Ей-богу, так для нее лучше!» И в самом деле, ей-богу,вам и мне лучше тоже примиряться с неизбежным!

Если мы будем возмущаться, протестовать и ожесточаться, мыне изменим неизбежное; но мы изменим себя. Я это знаю. Я уже пробовал.

Однажды я отказался примириться с неизбежной ситуацией,которая возникла передо мной. Я вел себя очень глупо, нервничал и возмущался.Мои бессонные ночи превратились в кошмары. И я навлек на себя все то, чего нежелал. Наконец, после целого года душевных мук я вынужден был примириться стем, что, как я знал с самого начала, я не мог изменить.

Много лет назад мне следовало бы воскликнуть вместе состарым Уолтом Уитменом:

«Как мне устоять против ночи, бурь, голода,

осмеяния, случайностей, отказов, как мне стать

спокойным, как деревья и животные».

Я двенадцать лет работал на ферме со скотом; однако яникогда не замечал, чтобы у джерсийской коровы повышалась температура от того,что на пастбище выгорела трава из-за отсутствия дождей, или от того, что шелмокрый снег и свирепствовал холод. Корова не переживала из-за того, что еевозлюбленный уделял слиш-

ком много внимания другой телке. Животные спокойно переносятночи, бури и голод; поэтому у них никогда не бывает ни нервных срывов, ни язвжелудка, и они никогда не сходят с ума.

Вы думаете, я выступаю за то, что нам надо просто смиритьсясо всеми превратностями судьбы, встречающимися на нашем пути? Ни в коем случае!Это настоящий фатализм. Пока есть возможность изменить ситуацию в свою пользу,давайте бороться. Но когда здравый смысл говорит нам, что мы столкнулись счем-то, что останется таким, как оно есть, и не может быть иным, —тогда радисохранения здорового рассудка не заглядывайте вперед и не оглядывайтесь и нескорбите о том, чего нет.

Покойный Хокс, который был деканом Колумбийскогоуниверситета, сказал мне, что он выбрал одно из стихотворений «МатушкиГусыни»[11] как свой девиз:

От каждого недуга в этом мире

Лекарство есть иль вовсе нет спасенья.

Ты отыскать старайся то лекарство,

А если нет его, не мучь себя напрасно.

Во время работы над этой книгой я беседовал с многимивидными деловыми людьми Америки; на меня произвело глубокое впечатление тообстоятельство, что они считались с неизбежным, и в их жизни удивительнымобразом не было беспокойства. Если бы они не обладали этой способностью, они быне вынесли напряжение, связанное с их деятельностью. Вот несколько примеров, окоторых я хочу рассказать.

Дж. С. Пенни, основатель одноименной фирмы, владеющей сетьюмагазинов по всей стране, сказал мне: «Я бы не беспокоился, если бы дажепотерял все свои деньги до последнего цента, ведь беспокойство ничем непоможет. Я обычно делаю все, что в моих силах, а какие будут результаты —одному богу известно».

Генри Форд сказал мне примерно то же самое: «Когда я не могууправлять событиями, —сказал он, —я предоставляю им самим управлять собой».

Когда я опросил К. Т. Келлера, президента корпорации«Крайслер», как он избегает беспокойства, он ответил: «Когда я оказываюсь втрудной ситуации, то, если могу, я делаю все, что в моих силах. Если же я немогу ничего сделать, я просто забываю об этом. Я никогда не. беспокоюсь обудущем. Ведь я знаю, что ни один человек, живущий на земле, не можетпредвидеть, что произойдет в будущем. Существует так много сил, которые будутвлиять на это будущее! Никто не может сказать, что управляет этими силами.Никто не может их понять. Тогда зачем беспокоиться о них?» К. Т. Келлер был бысмущен, если бы его назвали философом. Он — просто хороший бизнесмен. Однако онприменяет в жизни ту же философию, которую проповедовал Эпиктет в Римедевятнадцать веков назад. «Существует только один путь к счастью, — поучалЭпиктет римлян, — для этого следует перестать беспокоиться о вещах, которые неподчинены нашей воле».

Сара Бернар, которую называли «божественной Сарой», обладалапоразительной способностью примиряться с неизбежным. В течение полувека онаблиста ла на лучших сценах мира. На четырех континентах ее считали королевойтеатра. Она была самой любимой актрисой на земле, а затем, когда ей былсемьдесят один год и когда она потеряла все свои деньги, ее врач, профессорПоцци из Парижа, сказал, что ей необходимо ампутировать ногу. Однажды, когдаона совершала плавание через Атлантический океан, она во время шторма упала напалубе и сильно повредила ногу. В результате развился флебит. Нога сталаотекать. Боль сделалась настолько нестерпимой, что врач был вынужден настаиватьна ампутации ноги. Он боялся сказать вспыльчивой, экспансивной «божественнойСаре», что требуется сделать. Он был уверен, что эта страшная новость вызоветвзрыв истерии. Но он ошибся. Сара с минуту смотрела на него, а затем спокойносказала: «Если так надо, значит, так надо». Это была судьба.