Расстояние уже позволяло вести ответную стрельбу. По Стене ударили генуэзские стрелки и английские лучники. Заработали тяжелые немецкие и легкие швейцарские арбалеты. Угрим, как мог, помогал латинянским стрелкам. Но большая часть выпущенных ими стрел либо вязла в колдовском щите Желтолицего мага, либо отскакивала от прочной кладки Стены. Лишь немногие валили защитников, появлявшихся между зубцами заборала.

Увы, в скорострельности с ханьцами могли состязаться разве что татары. Но татарских лучников среди штурмующих не было, и в затягивающейся перестрелке обороняющиеся явно превосходили атакующих.

Утыканные ханьскими стрелами павезы становились все тяжелее, передвигать их было все труднее. Воины, не успевающие укрыться за осадными щитами, падали, пронзенные несколькими стрелами сразу.

Наверное, пехота могла бы добраться до Стены. Если бы двигалась чуть быстрее. И если бы не несла таких потерь. А так…

Тимофей видел, как нервничает Феодорлих. Было ясно: латинянская пехота гибнет без толку.

— Возвращайте своих людей, ваше величество, — наконец заговорил Угрим. — Пусть оставят лестницы там, куда смогли донести, а сами пусть отходят.

Феодорлих дал знак трубачам. Вой боевых рогов разнесся над равниной. Поломанный и поредевший строй латинян попятился назад, оставляя на песке лестницы, разбитые павезы и сотни трупов.

Однако штурм на этом не закончился.

— Хан? — повернулся к Огадаю князь. — Готова ли вторая волна?

Огадай молча кивнул.

— Тогда — самое время. Пусть выступает.

Хан взмахнул рукой, отдавая безмолвный приказ. Снова громыхнул большой барабан в ханской ставке. Дернулись сигнальные бунчуки.

Огибая с флангов пехотный строй, к Длинной Стене снова устремилась конница Огадая. Понятно… Тимофей покосился на князя. Угрим избрал тактику непрерывного штурма, которую часто использовали при взятии крепостей татары. Очень действенная, кстати, тактика. Вовремя выводя из боя уставшие и обескровленные отряды и бросая на штурм свежие силы, можно было истощить и сломить даже самого стойкого противника.

Если, конечно, хватит людей…

Угрим людей не жалел. Не жалел, впрочем, князь и собственных сил. Он без передыху колдовал над Черными Костьми. Княжеская магия вдохновляла и защищала атакующие отряды.

— Гху-у-ура-а-ах!!!

Завывающая, словно тысяча демонов, татарская конница неслась по равнине уже не сплошным валом, а редким рассыпанным строем. Всадники, скакавшие в задних рядах, тянули на арканах штурмовые лестницы. Умно! Так доставить лестницы к Стене быстрее и проще.

Обороняющиеся по-прежнему не решались использовать огненные стрелы. Горький опыт — хороший учитель. Хотя, может быть, у них попросту не осталось уцелевших стрелометов. Пороки же не причинили большого вреда рассеянным по равнине всадникам. А навстречу туче стрел, которыми встретила их Стена, кочевники выпустили свою тучу.

На этот раз татарской коннице удалось прорваться почти к самой Стене. Но только почти.

* * *

Вражеская кавалерия подступила слишком близко. На Стену сыпался град длинных оперенных стрел. Чжао-цзы отклонял большую их часть, но остальные, подстегнутые чужим колдовством, все же проходили сквозь защитные чары. На боевых площадках появились десятки раненых и убитых.

Пришло время более действенной магии.

От стрел его надежно берегла колдовская защита — на этот счет можно было не волноваться. Перегнувшись через проем между башенными зубцами, Чжао-цзы простер руки вниз.

Незримый поток, хлынувший с кончиков его пальцев, ударил в песок и, не подняв ни пылинки, прочертил ровную борозду. Неглубокую, почти незаметную глазу.

Сразу же за первой бороздкой появилась вторая.

За второй — третья.

После — четвертая.

Девять неприметных царапин. И…

Чжао-цзы согнул мизинец на правой руке.

…и еще одна, соединившая их воедино.

Всего десять линий — по количеству пальцев.

Пальцы Чжао-цзы шевельнулись. Прямые линии на песке начали извиваться подобно волнам. Одна волна пересекала девять других, придавая им еще больший изгиб.

Черные Кости Яньвана и сила Великой Стены пробуждали песок у подножия кладки. Стекавшие сверху чары разжижали и размывали его, словно проточные воды.

Чжао-цзы снова пошевелил пальцами, бормоча заклинания и мешая песок магией. Как дети мешают грязь. Как строители замешивают глину.

От начертанных линий пошло слабое волнение…

Шевельнулись, проседая, колья защитных рогаток под Стеной.

А пару мгновений спустя первые вражеские всадники достигли неприметной границы расширяющегося рва.

И песок под ними разошелся…

* * *

Крысий потрох! Тимофей в ужасе смотрел на происходящее.

Твердь под копытами татарских лошадей обратилась в зыбучие пески. Даже нет — в текучие. Первые ряды всадников на полном скаку угодили в ловушку.

Кони, подняв фонтаны сухих брызг, сразу ухнули по брюхо, еще миг спустя из вязкого песка торчали только конские морды, а еще через мгновение несчастные животные вовсе скрылись из виду. Люди побарахтались чуть дольше, но и они тоже тонули в песке, как в воде.

Песчаная топь стремительно разрасталась, заглатывая все новые и новые жертвы. Из-под Стены доносились отчаянные крики хоронимых заживо людей и дикое лошадиное ржание. Всадники из задних рядов обрезали арканы, бросали привязанные к седлам лестницы и поворачивали коней.

— Коназ! — Тимофей чуть не оглох от крика Огадая. — Сделай же что-нибудь!

Угрим даже не повернулся к хану. Угрим уже делал. Все, что мог. Шептал заклинание и круговым движением рук приглаживал и трамбовал на расстоянии предательские пески. Но князь опаздывал.

Прежде чем он успел обезвредить ханьскую магию своей и вновь укрепил сыпучую твердь, несколько сотен всадников были погребены под Стеной. Еще две или три сотни татар, беспомощно барахтающихся в песчаных барханах, добивали вражеские лучники. А бесерменский чародей одну за другой разносил в щепу брошенные лестницы.

Вслед за конницей князь послал вторую линию имперской пехоты. В этот раз латиняне смогли даже добраться до заостренных кольев и рогаток у подножия Стены. Усмиренная Угримом песчаная топь больше не затягивала воинов. Но латинян ждал другой сюрприз.

Земля под Стеной взорвалась. Взвился песок. Неведомая сила вырвала и швырнула в наступающих первый ряд рогаток. Длинные, толстые, заостренные колья, словно гигантские копья, ударили в осадные щиты. Несколько павез развалились, и колья пробили строй насквозь, проложив в плотной людской Массе частые кровавые дорожки.

Пехота остановилась, затягивая бреши.