о людях, и о моей известной Вам записке, которую впрочем, еще не передал ему, оставляя это сделать протоиерею Хитрову и не ранее как на 2-й неделе поста. Но говорил с ним кое о чем, в ней написанном. О первом Владыка сокрушается крайне, не видя никого, кто бы мог быть во главе нашего духовенства. На Преосвященного Исидора[55] надежды мало. Пр. Нила он (Владыка наш) очень не жалует и говорит, что если он возьмет силу в Синод, то перевернет всю иерархию. Об Афанасии согласен со мною.

Об анатомии Владыка не соглашался со мною, но, наконец, когда я ему доказал, что без знания человеческого состава никакой лечебник не будет понятен священникам, он сделался уступчивее.

Вчера я говорил с ним еще о многом, и он, кажется, соглашается, что нынешнее воспитание нашего духовенства неудовлетворительно и не может так оставаться. Он сказал мне, наконец, когда я ему сказал, что я в записке моей старался показать способы, какими, я думаю, можно поправить настоящее наше положение «не браните много нас за прежний порядок». Я сказал на это, что кто может посягнуть на это! Ибо кто будет спорить, что уставы прежние составлены по возможности весьма хорошо. Но время, обычаи, дух века извратили все или ослабили и проч. Любопытно будет знать, что он скажет и будет говорить о моей записке после прочтения ее. Впрочем, я предупредил его, что она писана резко, ибо иначе я не умею говорить о подобных вещах.

Был я у Преподобного[56]. Завтра пойду в Успенский Собор и около 10 часов отправлюсь в свой путь. Я, слава Богу, здоров. Извините, что я так дурно и нескладно пишу: беспрерывно развлекаюсь.

О викариях моих я говорил Владыке. Прежде я указал на Леонида[57]. Он сначала не соглашался, но потом, когда я ему сказал, что Новоархангельский викарий со временем должен занять мое место, он согласился, и Леонид очень не прочь. Но здоровье его слабо. Потом я указал на Савву[58], и он тоже не соглашался, но наконец мы положили так: в сентябре я представлю Св. Синоду трех кандидатов: Леонида, Савву и Петра, нынешнего ректора Ситхинской семинарии, и затем предам все на волю Божию. Прошу Вас в свое время похлопотать об этом. Владыка Савву не хочет отпустить потому, что в случае поступления Леонида в викарии он хочет сделать его ректором[59]. Но у него много найдется других, могущих занять это место, а мне где взять. А если я предоставлю Св. Синоду, то пожалуй пр. Нил навяжет бывшего Рязанского, а нынешнего Орловского ректора[60]. Но, да будет во всем воля Божия!

Прошу Вас засвидетельствовать мое искреннее почтение и благодарность Г. Юзефовичу[61] за его усердное содействие моему делу. Я это вполне понимаю. И пусть он велит прислать мне печатных копий с указа, какой будет о новом устройстве Камчатской епархии. Иначе я не буду иметь их. И если можно, то пусть благоволит прислать мне печатный список преосвященных, какой выйдет в нынешнем году.

Затем, поручая себя Вашей любви о Господе и молитвам Вашим, имею честь быть с искренним почтением и братственною любовью Вашего Превосходительства покорнейший слуга

Иннокентий, Архиепископ Камчатский.

Февраля 3 дня. 1858. Москва.

При сем честь имею послать к Вам ящичек чаю в гостинцы. Не знаю, каков будет, но мне прислали за самый лучший. Покорнейше прошу принять и не осудить.

На это письмо преосвященный Иннокентий получил от Андрея Николаевича Муравьева следующий ответ, от 19 Февраля 1858 г., помеченный собственноручно Владыкою так:

Получ. 29 марта. Очень утешило меня письмо Ваше, а я уже было усомнился, что Вы уехали, не простясь со мною из Москвы, что было бы для меня весьма грустно. Благодарю и за присланный Вами ящик чаю. Теперь же Вы далеко от нас странствуете, и получим известие разве только из Иркутска, спешу Вам писать, чтобы письмо мое Вас там застало, и я надеюсь, что Вы еще напишете мне письмо до отъезда на Амур.

Что Вам сказать о здешних делах? Экзарх наконец назначен в Киев, но он будет ждать до весны приезда своего преемника, Евсевия Подольского. Он вовсе не так тучен, как описал его владыка Московский, и очень усердно служит, жаль только, что Грузия его лишается, а здесь он в Синоде полезен будет. Владыка Григорий в восторге от Вашего преосвященного Евсевия, по случаю обращения Бурят и хочет дать ему Викария, но Монгольский и тут портит и настаивает, чтобы это было в Н ечинске, потому именно, что Н. Н. желает сего для Читы.

Касательно Ваших викариев скажу, что Леонид вовсе Вам будет неспособен и он полезнее для столицы. Савва иное дело, но трудно ему решиться в такую даль. Держитесь для Америки у Вашего ректора, а для Амура имейте в виду Гурия, который назначен в Пекин и по знанию Манжурского языка может быть весьма полезен. Когда устроится кафедра, можно будет вызвать его из Китая, а теперь Вы с ним познакомьтесь.

Нельзя ожидать от Владыки Московского, чтобы он изменил свое мнение касательно Духовного образования. Он его создал и с ним состарился, а если и признает недостатки, то думает, что ему некогда им заняться на своем веку. Людей же он выбирать вовсе не умеет: на днях прибыл сюда Ректор Костромской семинарии, уже пожилой человек, которого назначал он в Царьград и его здесь удержали, потому что он вовсе туда не способен, нельзя из Кабинета управлять Церковью, а по несчастью у нас все так делают. О Монгольском я здесь много говорил, чтобы его спустили на Волгу. Хорошо, что миновали его Киев и Грузия, на которые он рассчитывал. Юзефовичу передам Ваше поручение, и он всегда будет Вам верным слугою. Грустное получил я известие из Египта, что скончался ревностный Патриарх Александрийский Иерофей, который сделал так много пользы для своей паствы и только что известил меня, что помирился с Синайскими монахами и разрешил им службу в Каире на их подворье, которой там не было 400 лет. Его потеря незаменима. Между тем в Сирии 500 семейств обратились в Алеппе из унии в Православие, и Наш Епископ Кирилл принят был отлично патриархами в Царьграде, служил с ними и теперь уже в Иерусалиме. Вот все известия, какие теперь могу Вам сообщить, пишите мне чаще сколько можно и не забывайте меня в своих молитвах. Остаюсь с душевным уважением, Ваш покорный слуга А. Муравьев.

P. S. Кланяйтесь преосвященному