Корбо! Куда их поместить? – показывая на пленниц, поинтересовался матрос, и капитан растерялся, но его выручил Ланс.

– Пусть займут кают-компанию, – предложил он.

– Как видите, дамы, я забочусь о вас и предоставляю лучшее, что есть на корабле, – обратился он к женщинам. – Не считая моей каюты, – засмеялся пират и распорядился: – И их вещи отнесите туда же! Разумеется, только тряпки, а не драгоценности, – уточнил разбойник.

– Капитан! – воскликнул старик. – Разрешите проститься с дочерью.

– Прощайтесь, – безразлично отвернулся Корбо и перепрыгнул через планширь.

Отец подошёл к девушке, и она, бросившись в его объятия, уткнулась лицом в грудь старика, и, всё же не выдержав, заплакала.

– Не надо, моя дорогая, – гладя дочь по голове, успокаивал сеньор любимицу. – Я найду деньги, и мы снова будем вместе. Я попрошу сеньора Касадо помочь мне. Дон Ромеро не откажет своему будущему родственнику, – заверил барон. – Помни, чтобы не случилось, ты самое дорогое, что есть у меня. Ничего, девочка, ты выдержишь, – похоже, больше успокаивая себя, говорил отец. – Если поражение неизбежно, то встретить его надо достойно. Для испанца главное честь! – гордо добавил сеньор.

Корбо услышав слова испанца о чести, презрительно поморщился:

– Ну, хватит! – рявкнул он. – Заберите девчонку! Закрыть всех в каюте, а ключ принести мне, – скомандовал Тэо и поднялся на капитанский мостик.

Девушка бросила прощальный взгляд на отца и вслед за остальными женщинами спустилась на корабль пиратов.

– Что будем делать с господами? – поинтересовался квартирмейстер.

– Что с ними делать, Хьюго? Им теперь надо поторапливаться в Испанию за выкупом. Так что оставь их, они на своей черепахе всё равно нас не догонят. Только пушки сбросьте за борт, чтобы у сеньоров не возникало желания в нас стрелять, когда мы отчалим, – с сожалением проговорил Корбо, и команда бросилась исполнять приказ.

Капитану было жаль выбрасывать за борт столь полезный груз, как пушки, но корабль, заполненный добычей, и так уже перегружен, а ещё больше нагружать «Поцелуй Фортуны» Корбо не хотел. Это не только снижало ход, но делало судно беспомощным в бурю, а фрегату предстоял долгий переход. Всё остальное испанское оружие благополучно перекочевало в руки разбойников, каждый имел право распоряжаться оружием, захваченным в бою.

Между тем солнце карабкалось по небосклону всё выше, быстро прогревая морской воздух. Вскоре туман начал рассеиваться, и тут же ветер, словно очнувшись от сна, тронул поникшие паруса. Капитан улыбнулся: ветер оказался попутным, и пират отдал команду отчаливать.

– Курс относительно ветра – бакштаг32, – уточнил Корбо.

«Поцелуй Фортуны», втянув «когти», сыто отвалился от галеона и, постепенно набирая ход, устремился прочь. Торжествующе раздуваясь парусами, фрегат скользил по волнам, расстояние между кораблями неумолимо увеличивалось, и сеньор Маркос, в отчаянье стиснув зубы, несчастным взглядом провожал ненавистный парусник, уносящий в неизвестность его единственное дитя. В последний раз оглянувшись на побеждённый корабль, Корбо встретился глазами со стариком, и капитану стало немного не по себе от пронзительной тоски, отразившейся на лице отца. Жалость, неожиданно вынырнув из глубин его души, несмело кольнула сердце, но пират быстро поборол нечаянную слабость и перевёл взгляд к горизонту. Его ждали необозримые просторы, и переживания высокородного сеньора меньше всего должны волновать морского разбойника, был уверен капитан. А старый воин неотрывно следил за пиратским кораблём, пока он не превратился в чуть заметную точку. Сердце несчастного отца болезненно сжалось, и к его глазам подступили слёзы.

Радуясь неожиданному освобождению, испанцы поздравляли друг друга с благополучным исходом и с растерянностью наблюдали за удаляющимся пиратским стервятником. Из-за потерянного барахла души сеньоров, конечно, сжигала досада, но это казалось неизбежной платой за сохранение собственных жизней. Правда, эйфория длилась недолго. Галеон потерял капитана и многих офицеров, и кто теперь возглавит и поведёт корабль, было непонятно. Почти полдня знатные пассажиры и оставшиеся в живых офицеры обсуждали этот вопрос, как вдруг на горизонте вновь появился парус, и испанцы тревожно замерли. Неужели они снова подвергнутся нападению? Но когда за первым кораблём появился второй, а за ним ещё десяток, господа поняли, что их нагоняет флот адмирала дель Альканиса, и над палубой разнёсся торжествующий крик. Караван адмирала вскоре подошёл к разграбленному судну. Пассажиры радостно приветствовали соотечественников: они спасены! Дель Альканис послал на корабль шлюпки с капитаном и недостающими офицерами и пригласил барона на свой галеон. Вскоре на пороге каюты адмирала появился опечаленный старик и заплаканная дуэнья.

– Что с вами произошло, барон Маркос? – встревожился маркиз.

– Проклятый пират! Он забрал мою девочку! Моя доченька! Моя Эстель! – не выдержал и зарыдал Бернардо, рассказывая о наглом нападении французов.

Не перебивая приятеля, адмирал слушал его и всё сильнее хмурился:

– Что за пират? – мрачно проронил он.

– Эти бандиты называли его Корбо. Негодяй, каких свет не видывал! – дал характеристику разбойнику расстроенный отец и в сердцах покачал головой.

– Не убивайтесь так, друг мой. Я вам дам самый быстроходный корабль моей флотилии. Капитан дель Сильво отменный мореплаватель. Его «Летучий» по скорости и манёвренности не уступает пиратским, – заверил адмирал. – Он быстро доставит вас в Испанию, и вы успеете собрать выкуп, – утешал отца, сеньор. – Даю вам слово, я найду этого мерзавца и повешу его на рее вместе со всей его командой! – зло добавил дель Альканис.

Вскоре барон дель Маркос вместе с супругом сеньоры Кастильо направлялись на «Летучем» к берегам родной Испании. Господа спешили: им предстояло вызволить из лап пиратов близких им людей и они, оторвавшись от флота, под всеми парусами неслись вперёд.

Кают-компания пиратского корабля выглядела вполне прилично, по крайней мере, ничуть не хуже кают, которые женщины занимали на испанском галеоне. Вдоль перегородок напротив друг друга расположилась пара кожаных диванов, в углу примостился комод, а неподалёку от окна стоял небольшой стол со стульями. Эстель, терзаемая тревожными мыслями, опустившись на диван, продолжала молчать, а Долорес, гордо вскинув голову, возмутилась:

Мужлан! Как он посмел прикасаться ко мне! – кипела аристократка.

– А что вы могли сделать, сеньора? – печально спросила женщина средних лет. В доме у графини служанка блестяще выполняла обязанности повара, этим и заслужила путешествие вместе с господами в Испанию.