– А, листонош пришел, – сказала Каролина.

Мантры пел входной звонок. Худой подтянутый мужчина с ранцем на плечах приветливо улыбнулся Каролине.

– Витай-витай. Тебе сегодня посылка. Из Польши.

– Как, из Польши?

– Несподянка6, да? Молвила, у тебя там нет никого. А вот подивись… – Он протянул ей запечатанную картонную коробку, – «От кого» – Агата Берут. Старая знакомая, ведомо.

– О матко, – выдохнула Каролина.

Вид посылки ошеломил ее. Она стояла не двигаясь с места и все смотрела на коробку, пока листонош не тронул ее за плечо.

– Андрей, загони лошадей, – вдруг скомандовала тетя. Выхватила посылку и кивнула, – Дякую.

Мужик поскреб затылок. Спросил вслед утекающей за дверь Каролине:

– Марцель как? Есть знахарка по дороге. Она может…

Дверь с шумом захлопнулось, и остаток фразы разбился о дерево.

– Не женщина – бестия. Как он давал ладу? – слышалось бормотание, пока он спускался к калитке.

Я тем временем подвел лошадей к загону. Под навесом было пусто. Деревянная дверь – распахнута настежь. Белка, любимица дяди, убежала. Но как? Я постарался вспомнить, закрыл ли засов, когда выводил Росу. Виноватая память не давала точного ответа. Черт, наверняка нет. Я припал к земле и различил следы копыт. Они уходили за дом – туда, где тропа вела через лес к Ильмень-роще.

По заплывшему черными тучами небу пробежала трещина, и на землю обрушилась долгая раскатистая дробь. Если пойдет дождь, отпечатки смоет, и Белку будет не найти. Надо действовать быстро. Я поменял кобылу – Лоза немного заупрямилась, когда я взялся за гриву, но кусок сахара все же завоевал ее расположение – и поскакал вслед за беглянкой. Двигаться приходилось медленно: я все время спешивался, чтобы проверить след. Белка следовала протоптанной канве. Я вспомнил, что Марцель часто водил ее этой дорогой на поляну. Ильмень-роща действительно была особым местом. Наверно, про такие говорят – «точка силы». Я до сих пор мог отчетливо воссоздать в памяти первое впечатление от ее вида.

Тогда стояло жаркое лето. Я потерялся в лесу. Оказавшись в сени густого ольшаника, я подумал, что пошел неверной дорогой и нужно возвращаться. Но вдруг заслышал где-то неподалеку сдержанное конское ржание и цокот копыт. Двигаясь на звук, сошел с тропы. В сопровождении треска сучьев под ногами и стрекота сверчков, я раздвинул ветки с золотыми сережками и очутился на чистой лесной прогалине, в центре которой высился гигантский вяз. Возле него Марцель пас лошадей. Он завидел меня и помахал рукой.

Но я не отвечал. Несколько минут стоял, не шевелясь, захваченный моментом. Возможно, сердце тронуло слабое дуновение ветра, колышащее траву, или шум листвы, подобный звуку ленивого морского прилива. А может, это тонкие лучики солнца, что просачивались сквозь ветви ольховника над моей головой. Казалось, что на этой леваде объединялись вместе моменты прошлого, настоящего и будущего: и те, что я прожил, и те, что мне никогда не было суждено прожить. Впрочем, здесь будто не было необходимости в самом времени. Это был черный ход для беглецов от безжалостных ритмов современной жизни, проулок безмятежности, откуда Бог снисходительно глядел на человеческую суету. Вот, чем была тогда для меня Ильмень-роща. Я верил, что дядя тоже так чувствовал.

«Очень поэтично. Но какой толк в словах, когда нужны действия?»

Лес вокруг меня все сильнее редел, пока вокруг не стали появляться лишь пеньки с аккуратными срубами. Следы вели еще дальше в область лесоповала. Значит, Белка все-таки бежала не к роще. Я не мог представить, что ольховый лес был срублен. Я наверняка просто следовал не в том направлении.

Белка ждала меня посреди большой поляны, окруженной поваленными деревьями. Развалины сухих стволов, источенных трещинами, дышали запустением и целый вид поляны навевал тоску. Я знал, что дровосеки Нагоры иногда вырубают деревья по наказу Совета, но это была большая редкость. Лошадь недвижно стояла возле одного из гигантских лесных остовов. Она то и дело поворачивала ко мне морду и громко фыркала, словно хотела привлечь внимание.

Огромный вяз лежал, переломившись пополам, на большом сером валуне. Он также был срублен под корень. Останки вяза выглядели такими же мертвыми, как и все остальное. В купольной части ствола смыкалась три огромные ветви. Его нельзя было спутать ни с каким другим деревом: это был тот самый вяз, у которого венчались Марцель и Каролина. Я был в Ильмень-роще. Точнее, на ее останках.

Мне вспомнился вид, который открылся в горах с Междупаса. Тогда я не придал большого значения исчезновению лесов в Купавах. Но теперь я видел результат перед своими глазами – место, где дядя пас лошадей, где он заключил брак с Каролиной и где я всегда мог почувствовать спокойствие и уют – этого места больше не было.

«Смотри, что они сделали! Кто в ответе за это злодейство?»

Но ради чего была эта резня? Почему кому-то понадобилось уничтожать рощу? Я спешился и пошел вдоль примятой травы. Путь вскоре вывел меня к вырубленному в земле широкому полотну. Устеленная щебнем дорога уходила на запад, покуда хватало глаз. Участок на восток еще не был проложен, и я предположил, что как раз он должен проходить через рощу. Вот значит как – для создания дороги пришлось пожертвовать лесом. Что-то здесь было не так: я не мог поверить, что Великий Совет одобрил такое. Более интересно – откуда в Нагоре ресурсы и деньги на строительство дороги? Сначала фуникулер в парке, теперь вот автострада. Дарья сказала, что здесь многое изменилось, но я не ожидал, что ее слова следует воспринимать буквально.

Тучи над головой сгустились плотной темной завесой, которую все чаще прорезали молнии. Вот-вот должен был пойти дождь. Я вернулся к Белке. Мне даже не пришлось угощать кобылу: только я накинул уздечку, как она смирно развернулась в сторону дома.

«Только не говори, что ты оставишь все как есть. Ты знаешь, что делать. Разве я тебя не учил?»

Вернулись быстро. Возле порога мне дала оплеуху огромная капля. Вторая угодила в лоб, третья – за воротник. Я загнал лошадей и быстро вошел в дом. Начался настоящий град: снаряды колотили по крыше, а от ударов мелко дребезжали стекла.

Пока меня не было, Каролина растопила печь в середе. Сама внимательно что-то читала, сидя в свете лампы за столом. Рядом стояла распечатанная коробка от листоноша. Не обратила на меня внимания, когда я вошел. Сказать ей? Она наверняка не знала, что случилось в роще, судя по тону, с которым рассказывала днем о снимках.

– Так вышло, Белка убежала, – начал