— Зачем вы так с ними? Нравится проявлять жестокость по отношению к людям?

Эфрон пропускает мимо ушей мой вопрос. Зато заявляет:

— Не обращайся больше ко мне на «Вы».

— И как мне к вам обращаться, вейн Добанеско?

— На «ты» и можно просто по имени. Меня зовут Эфрон.

Звучит грубо и требовательно.

— Это приказ? — не без любопытства уточняю у Эфрона.

— Просьба.

Резко торможу. Я едва сдерживаю нервный смешок. Добанеско «просит» меня перейти к неформальной форме общения?

Я бы предпочла к нему вообще никак не обращаться, особенно когда я Тори, но приходится.

Ну конечно свои мысли я ему не буду озвучивать. Вместо этого официальным тоном заявляю:

— К сожалению, вейн Добанеско, я обязана следовать правилам. Этикет не позволяет мне проявлять к вам неуважение.

Эфрон аж скривился, словно я поводила по стеклу железом.

— Ты уже проявляешь ко мне неуважение, отказываясь выполнить мою просьбу. Я просил называть меня по имени и без «вы».

Ему заняться нечем? Других дел нет?

Разговаривать с ним точно бесполезно, а спорить тем более.

Растягиваю губы в дежурной улыбке и максимально вежливо произношу поставленным голосом оператора контактного центра:

— Профессиональная этика и установленные в академии требования обязывают меня следовать правилам. Приношу свои извинения за доставленные неудобства.

Реакция Добанеско неподражаема. Широкие брови ползут на лоб, образуя глубокий залом. Зрачки сужаются, а челюсть обескураженно опускается. Так и хочется ее ему приподнять и двинуться дальше.

В этот момент осознаю, что я почти на месте и обойдя ошарашенного Эфрона, добегаю до высоких дверей. Распахиваю и с извинениями встраиваюсь в стоящий стройный ряд слуг.

— Опоздавшая прибыла, — госпожа Феронски ошпаривает меня недовольным взором и отходит в сторону, а на ее место выходит…Аргалон, собственной циничной персоной.

Проклятье…

Глаза Аргалона безразлично проскользили по собравшимся и задержались на мне.

— Приветствую, — ректор вроде обращается ко всем, но неотрывно смотрит на меня. Да как смотрит, еще немного и дыру во мне прожжет.

— Вчера произошел неприятный инцидент, — продолжила госпожа Феронски, из комнаты многоуважаемого Ректора пропало нечто важное. Артефакт значимый для всех нас. Так же случилась еще одна неприятность. Кто-то попытался применить в отношении господина ректора запрещенную ворожбу…

От упоминания ворожбы у меня глаза округляются. Выходит, у Аргалона вчера выдался веселый вечер.

— Запрещенная ворожба, напоминаю, карается в рамках общего законодательства и согласно кодексу Аваркана.

Интересно, что именно Аргалону пытались сделать. Прошлым вечером он и вправду не казался адекватным.

Госпожа Феронски выдержав паузу, продолжила:

— На данный момент у нас есть подозреваемый, но мы проведем расследование. Сейчас даем последний шанс признаться. Также мы предполагаем, что пропажа и запрещенное заклинание были совершены одним человеком…

Надеюсь, они подозревают не меня.

— …Так как у этого человека был доступ к спальне многоуважаемого ректора.

Ясно…Они подозревают как раз меня.

Мысленно взвыв, покосилась на Аргалона. Он молча стоял в стороне, но казалось, что вокруг него вращается вся планета. Пока Феронски изображает из себя детектива, он уже определил цель. Это я. Наши глаза встретились и у меня все внутри похолодело.

— Виолетта, выйди сюда, — голос госпожи Феронски рассек воздух хлыстом.

Вздрогнув, делаю шаг. Поглядываю то на Феронски, то на ректора. За спиной перешептываются коллеги. Боковым зрением замечаю в общем ряду Эрин. Она что-то шепчет своей подруге Рите, а та тихо хихикает. На мое линчевание надеются?

— Виолетта, вы ничего не хотите нам рассказать?

Задумываюсь. Им поведать, как я заскочила в спальню ректора для уборки, а потом случайно подслушала разговор, который меня смутил и решила сбежать через окно? Занимательно, но для них не правдоподобно.

— Нет, — сухо отвечаю, мотнув головой.

— Вы были вчера в комнате Рагнара вейн Аргалона?

Снова поглядываю в сторону Аргалона и отрицательно кручу головой.

— Виолетта, у вас есть последний шанс признаться. Это смягчит наказание, — госпожа Феронски не давит. Напротив, обращается ко мне мягко, словно пытается достучаться.

— Возможно девушка нашла симпатичную безделушку и решила забрать ее как сувенир, — добавляет Аргалон, — Виолетта, поверьте, я не сторонник наказания с целью наказания. Уверяю, я заинтересован в мирном урегулировании конфликта…

Как же. По глазам вижу, что с радостью меня выпорол бы. И вообще, его голос настолько сильно отдает металлом и неприкрытым прессингом, что я слышу совсем другое и далеко не желание сгладить острые углы. Он уверен в моей вине и все тут.

— Я не дошла вчера до вашей комнаты, — твердо вру, — и я не колдовала против вас. А с ворожбой вообще не знакома и не понимаю, о чем идет речь.

Уголок губ ректора дёргается в оскале.

— Я не сомневался, что вы будете все отрицать, но готов дать вам шанс. Как минимум для ворожбы у вас были мотивы.

— О чем вы?

— О том, что вы молодая девушка и я предполагаю, что вы решили устроить свое будущее при помощи приворотный магии.

— Что? — в этот момент мне становится нехорошо от абсурдности заявления, но в следующее мгновение я вспоминаю очень странное поведение ректора и наш поцелуй.

Он точно меня за кого-то принял, а потом очнулся и испытал шок. Кошмар.

Перешептывание в рядах слуг оглушает. Они жужжат подобно рою шершней, до нервного тика. Этот шум рассекает еще один голос, заставляя гул умолкнуть до полной тишины.

Добанеско.

— Прошу прощения, — он обращается не ко мне, а непосредственно к госпоже Феронски, — вы не против, если я уточню у вас одну деталь…

Надо же, Добанеско проследовал за мной до конца и стал свидетелем моей публичной порки, образно выражаясь. Пока образно выражаясь, потому что я же не знаю, какое наказание мне подготовили по несправедливому обвинению.

На внезапное появление Эфрона первым реагирует сам ректор:

— Адепт Добанеско, здесь проходит разбор ситуации, связанной со слугами. Вас она не касается.

Парень в ответ невинно улыбается. Качнувшись в сторону Аргалона, как ни в чем не бывало спрашивает:

— Ну вы же не будете возражать, если я задам буквально один вопрос?

— Все вопросы потом, — тембр голоса ректора грубеет, звучит предостерегающе. Понятно, наглость Добанеско его нервирует.

Сам Эфрон будто этого не замечает.

— Я настаиваю, — он выдерживает коротенькую паузу и не дожидаясь ответа Аргалона, продолжает, повернувшись к Феронски, — скажите, а доступ к апартаментам