Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А братьев это не бесило? Вы ведь в одной комнате жили.
— Никого не бесило. Ни братьев, ни сестер. Нас семеро детей в семье, и мы все очень дружны. Из трех братьев гей только я. И все это нормально приняли. И за это я обожаю свою семью, она для меня — святое. Сейчас мой Гошка такой же полноценный член нашей семьи, моя мама души в нем не чает. Одна из моих младших сестер живет и учится в Испании, ходит с бирюзовым ирокезом на голове и татуировками на груди и руках, один из братьев — строгий милиционер, другая сестра — типичная мамочка-домохозяйка… Мы все разные, но мы любим друг друга. Без ограничений.
— Как так вышло? Вас как-то по-особенному воспитали?
— Нет. У меня простая крестьянская семья. Никаких философий и бесед о смысле жизни у нас никогда не было.
— И все же. Твоя мама не расстроилась, что у нее не будет внуков от тебя? Или ей и так хватает — семеро детей как-никак.
— Тамрико, я тебя умоляю. Вот многие так считают: раз семеро детей, то пусть один будет геем, ничего страшного. Но это же бред. Я не знаю, как там было у мамы в душе, но, по большому счету, она же, наверное, понимает, что это мой выбор — иметь или не иметь детей. Есть мнение, что из-за геев вырождается нация. Но неужели я должен кому-то рожать детей? Да рожайте сами, вперед. Если можете нормально воспитать достойную личность, рожайте на здоровье. А мне это неинтересно. У меня отсутствует отцовский инстинкт. Если строить свою жизнь с позиции того, чего хочется маме, то молено поломать себе всю судьбу. Ей хочется внуков… А мне не хочется. Я обожаю своих племянников и детей своих друзей, но на этом все. Помню, был случай, когда мои сотрудницы на работе начали обсуждать «стул» своих маленьких детей. Какой он должен быть и при каких болезнях. Я им говорю: «Вы можете обсудить эту тему без меня?
Извините, но я сейчас иду обедать, а вы мне рассказываете, что у вашего ребенка понос. Да мне насрать на ваших детей».
— Не думала, что ты можешь быть таким злым, — заливаясь смехом, произнесла я.
— А что? Давайте тогда обсуждать за обедом язву. Колоссально интересная тема.
— То есть детей ты не хочешь? — во мне снова заговорила общественная мораль. Словно сгущенка внутри свежих эклеров, она с завидным постоянством лезла из меня наружу.
— На данный момент думаю, что не хочу. Я люблю детей, но на расстоянии.
— А собачек и кошечек любишь?
— Только по Discovery, — Юра жестом указал на пульт от телевизора. — Кстати, совсем скоро будут показывать Гошу и его перевод в новостях.
Мы включили телевизор и продолжили свое собственное вещание.
— В общем, мне не страшно. Я не боюсь того, поймут меня на работе или нет. Я же не могу вделать им новые мозги. Это их мнение. Но я в своей жизни с откровенной гомофобией не встречался вообще. Мне повезло. Но я знаю, что в мире есть очень много ненависти к геям и многие от этого страдают. Лично мне все равно, кто с кем спит. Если за соседней стенкой никто не насилует детей или парализованную бабушку, то пускай хоть кастрюлю свою трахает, извини за прямоту. И я не просто хочу, я требую к себе такого же отношения. И мне очень жаль, что в большинстве стран до сих пор запрещены однополые браки. Я не могу официально оформить отношения с любимым человеком, а любой алкоголик, преступник или зажравшийся депутат — может. Где логика?
— А ты бы хотел оформить отношения с Гошей?
— Дело не в этом, дело в принципе. По большому счету, я и так считаю его своим мужем. А как иначе? Парень… Какой он мне парень? Мне двадцать шесть лет, ему — тридцать два Парень был в семнадцать лет, когда мы встречались раз в неделю, чтобы сходить в кино, и тискались по углам в подъездах. Друг — какой же он мне друг, если мы занимаемся сексом? Назвать Гошу партнером, как это сейчас модно на Западе, я тоже не могу, для меня это как бизнес. А вот муж, супруг — это оно. Понимаешь, солнце, все дело в том, как ты сам это произносишь. Если человек боится правды о себе, стесняется ее, то как другие будут уважать его? Когда у меня спрашивают: «Ты что — гей?» — я всегда уверенно отвечаю: «Да, гей. Тебя это напрягает?» Да — да, нет — нет. Все. Нужно самому верить, что это нормально.
И снова шлепок правдой. Юра почти бил меня ею по голове, как профессиональный маньяк. Я понимала, что в его словах нет ничего нового, это все давно прописные и такие популярные нынче истины, о них так много говорят на каждом углу. Разница в том, что Юра — один из немногих людей, который не просто говорит, а живет согласно этим парадигмам. Но почему нам тогда до сих пор так страшно признавать правду о себе?..
— Трудно найти себе пару, будучи геем? Где вы знакомитесь?
— Там же, где и остальные. В клубах, в интернете, через общих знакомых, в маршрутках. Вот мне недавно один знакомый рассказал историю. Он подошел к киоску что-то купить, а перед ним там отоваривался еще один мужчина, на вид очень грубый. И когда этот мужчина уже отошел, продавщица что-то крикнула ему, а он подумал, что это сказал мой друг. И вот он подходит к нему и свирепо говорит: «Проблемы?» И так слово за слово, а у моего друга была немного ширинка расстегнута, и этот мужчина говорит ему: «Ширинку застегни». А он ему в ответ: «Сам застегни, у меня руки заняты продуктами». И он взял и застегнул. В этот момент они поняли, что хотят друг друга, и потом у них был очень страстный, замечательный секс, и не один раз. Оказалось, что этот грубый на вид мужчина — гей.
— Это несправедливо. Столько девушек днем с огнем не могут найти мужчину, а вы знакомитесь просто возле киоска!
— Да, я знаю. У многих моих подруг такая же проблема. Все потому, что вы сложные и вы перебираете. Вы убедили себя в том, что все хорошие мужчины или стали геями, или уже женились. Не думаю, что это так.
