— Время поджимает, дорогая моя. Не знаю, как скоро мой отряд смогут заметить их солдаты, — тем временем раздается в моей голове.

— Ты странно себя ведёшь. Что ты скрываешь? — мы с помощником вышли на верхний этаж, миновав этаж главнокомандующего.

Для себя отметила, что стражи возле его палат не было видно. Хорошая возможность, но, к сожалению, серый неотрывно следит за мной.

— Ты уже видела эти чертовы планы? Умоляю, скажи, что ты знаешь, как достать их! — в голосе подруги слышны слезы.

Молчу, не решаясь сказать Настасье, что без понятия, как они должны выглядеть и где их толком искать. Помощник верховного монстра пошел по коридору, открыл дверь в одну из комнат. Здесь всего три двери, но судя по ним, тоже покои, хоть и не такие роскошные, как этажом ниже. Он открыл дверь, пропуская меня вперед. С опаской зашла в какой-то пыльный кабинет. Повсюду книги либо раскрытые, либо аккуратно сложенные в стопку. Похоже, серенький занимался чтивом по ночам. Взглянула на фолианты с завистью, у нас дома имелась только одна книга — сборник стихов и наставлений Спасителя. Отец еще в детстве заставлял ее учить на память, все пятьсот семьдесят три страницы мелким шрифтом. Стоит ли признаваться, что я в этом не преуспела и не помню ни строчки?

— Любава? — слышу в своей голове обеспокоенный голос подруги, но не могу ей ничего ответить.

Серенький сел в кресло за столом, убрав свои шикарные волосы за плечи. Моя грязная и растрепанная коса с его шикарными патлами никогда не сравнится. Почему, глядя на этого мужика, у меня появляется чисто бабская зависть? Если бы у него еще грудь была больше моей и бедра шире, я бы уже ему в лицо плюнула и с громким криком «стерва» волосы повыдирала. Не то чтобы я так раньше делала, но с жестокими захватчиками можно, да?

— Я так понимаю, эта ваша «травма» — часть коварного плана? — глазки его смотрели на меня с прищуром.

— Любава? — повторяет подруга, пока я судорожно жду момента, чтобы ей ответить и ищу подходящие для этого слова.

— Или Вам просто нравится доставлять мне неприятности своими выходками? — он повысил голос, как будто я его обижаю своим молчанием.

— Мне вообще нравится доставлять всякие нужные предметы, — на ходу придумываю, что бы такого ляпнуть, чтобы одновременно сошло за ответ и своей подруге, и этому серенькому.

Слышу, как скрипят его белоснежные зубы, мне бы такую гигиену рта.

— Любава! Ты меня напугала! Время поджимает! Можешь сейчас их достать? Они нужны срочно, я постараюсь тебя вытащить! Эти их машины, вырабатывающие тьму, развернули обороты! Не знаю, что будет дальше, мы несем колоссальные потери! А ещё голод начался, вся живность из лесов сбежала из-за этой тьмы…

Нервно сжимаю руки, не обращая внимания на боль от ожогов.

— Слушай сюда, женщина! Не знаю, откуда ты взялась здесь, и что тобой движет. Но неужели ты думала, что сможешь так легко обмануть меня? — серенький приподнялся, упираясь обеими руками в стол.

— Нет, — отвечаю, как можно спокойней.

Меня, что ли, раскрыли? Нет, этого я допустить не могу.

— Чем ты вообще две недели занималась? Любава! Ты хоть не повелась на этих монстров, как бабы из той деревеньки?

Настасья впадает в нервную истерику и выдает мне интересную дополнительную информацию. Это что всю деревню убили из-за сошедших с ума по красивым серым личикам баб?

— За кого ты меня вообще принимаешь?! — выкрикиваю зло, от одной лишь мысли, что она посмела обо мне так думать.

— За легкодоступную деревенскую бабу, которая чуть ли не с разбега в постель к нашему главнокомандующему залетела! Хотя что-то тут не вяжется, чтобы наш монстр сам тебя к себе в постель позвал! Ты же… страшная!

— Ну, ты парням всегда нравилась, — начала отнекиваться «подруга».

А ничего что у нас тут война, жизнь родственников на волоске висит? По ее мнению получается, что я настолько тупа? Ну не взяли меня в маги, ну и что?! Просто я готовлю хорошо, а этот их монстр монстров все нос воротит от моей стряпни! Вот и сегодня ни ложечки не съел, скотина! Уже надеюсь, что скоро эта тварь с голода сдохнет!

— Я?! — взвизгнула во весь голос, с негодованием сжимая от злости кулаки!

— Ты! А кто еще? Толстая и… грязная! Только на одну ночь от скуки развлечься и можно! Может, и меня развлечёшь? — с ироничной улыбкой спрашивает на краю моего сознания помощник главнокомандующего.

— Ты последняя наша надежда, Любава! Так что надеюсь, что ты не забудешь, зачем тебя послали! Мне нужно точное время, мне пора возвращаться за линию фронта. Когда ты сможешь достать планы?

— Сегодня ночью, в полночь, — отвечаю неуверенно.

До меня доходит, что я сказала что-то не то лишь тогда, когда обращаю внимание на странное выражение лица серенького Маратика, вернее уже лиловенького, ибо его щёки почему-то цвет поменяли.

— Хорошо, я буду ждать тебя у подножия горы ровно в полночь. Я приду раньше, свяжусь с тобой, будь готова! — услышала слова Настасьи и, наконец, почувствовала, как запястье, на котором стоит её метка, перестало болеть.

Шикарно, и что мне теперь делать? Кажется, этот серенький что-то мне говорил, но я совершенно не слушала, занятая разговором с Настасьей.

— Мне можно идти? — спрашиваю нерешительно, прервав наше затянувшееся молчание.

Он кивает, я поворачиваюсь к дверям, но меня останавливает его оклик.

— Возьми, — говорит, протягивая какую-то позолоченную баночку, как для мазей.

Нерешительно беру ее, но, когда наши пальцы касаются друг друга, он вздрагивает и поспешно отдергивает руку. Какое-то плохое чувство вызвало это действие и взгляд, который за ним последовал.

— Что это? — переспрашиваю несколько заторможено.

— Залечит твои ожоги, — отвечает Марат, как-то уж больно пристально смотря на меня.

Кажется, пора делать ноги, так что быстро поворачиваюсь, нажимаю на ручку двери, и чуть не спотыкаюсь от брошенной мне в спину фразы:

— До встречи ночью.

Глава 14. Ночное свидание

Из покоев выбежала, как ошпаренная, напоследок защемив подол платья дверью. Вытянула грязный конец из щели, пытаясь привести мысли в порядок. Смотрю перед собой какое-то время, судорожно соображая, с чего бы этот серенький так себя ведет. Разворачиваюсь лицом к двери, нехорошо прищурилась. У нас молодой мужчина может сказать такие слова разве что любовнице. Вот кого-кого, а меня к этим гулящим девкам нельзя причислить. Да я и повода не давала! Что там говорила Настасья об их красоте? Ну да, на баб красивых