А приметил он того верзилу из Дуб-Линна. Того самого, который продавал дочь. Правда, девушки рядом с ним Гоибниу не увидел. Кузнец подошел ближе.

Что-то в поведении Фергуса сразу насторожило его. Но доискиваться, что именно, Гоибниу не стал. Просто не видел в этом необходимости. Однако после первых же слов приветствия, после натянутой улыбки вождя и той наигранной веселости, с которой он в ответ на вопрос о дочери сказал: «Здесь она, здесь», проницательный Гоибниу уже знал: что-то неладно. Он нахмурился:

– Тогда я заберу ее с собой.

– Конечно-конечно. Можешь не сомневаться.

Фергус держался уж очень любезно. Наверняка лгал. Хитрый кузнец не слишком часто давал волю раздражению, но прошлая ночь пошатнула его здравомыслие. В неожиданной вспышке гнева, в которой явно звучало презрение, он рявкнул:

– Ты что, дураком меня считаешь? Ее здесь вообще нет!

Именно презрение задело Фергуса. Он выпрямился во весь рост и со злостью посмотрел на Гоибниу.

– Ты явился, чтобы оскорбить меня? – резко спросил он.

– Да мне плевать, – ответил кузнец, – оскорбил я тебя или нет.

Кровь прилила к лицу Фергуса сына Фергуса, и теперь уже любой, кто знал его, понял, что вождь не на шутку взбешен.

Дейрдре знала, что хорошо выглядит. Она видела это по любопытным взглядам других девушек, когда все они, нарядные и счастливые, спешили по лугу ко входу в пиршественный зал. А почему должно быть иначе, говорила она себе, разве мои предки не так же хороши, как предки этих девушек? В общем, она себя чувствовала настоящей принцессой, и пусть они думают что угодно.

Она не хотела прислуживать на празднике. Когда Финбар подошел к ее отцу, она была так смущена и унижена, что в испуге воскликнула:

– Я не могу!

А если она не так повернется или выдаст себя перед ним у всех на глазах? Но все же ее выбрали, пути назад нет, и теперь она должна дать себе клятву. Она не станет оказывать ему особого внимания. Он может сам ее заметить, если пожелает. А она будет высоко держать голову и позволять другим мужчинам любоваться ею. В конце концов, она уже почти замужем. И, крепко держа в голове эту мысль, Дейрдре шагнула в зал.

Воздух был пропитан роскошными запахами эля и меда, сладких фруктов и, конечно же, отменного жареного мяса. В центре зала возвышался огромный котел, наполненный элем. Рядом на столах красовались небольшие чаши с хмельным медом. Вдоль стен были расставлены столы для гостей. Красные и синие, зеленые и золотые наряды и сверкающие украшения вождей и их жен наполнили зал праздничным великолепием. Отовсюду звучали разговоры и смех, но они не заглушали нежную мелодию, которую наигрывали три арфиста в углу.

Когда Дейрдре вошла в зал, она почувствовала, как сотни глаз направились в ее сторону, но не обратила на это внимание. С легким изяществом она продолжала подавать эль и мед всем желающим, одаривая их вежливым словом или приятной улыбкой, но не глядя в их лица. Один раз ей даже довелось пройти перед самим верховным королем, и она краем глаза отметила его коренастую фигуру, которую сочла довольно неприятной, и величественную осанку королевы. Король и королева были заняты разговором, и Дейрдре постаралась не таращиться на них. К тому же она так старательно выполняла свою работу, что поначалу вообще не заметила, что ее направили обслуживать именно ту часть стола, где сидел Конал.

Как же он бледен, как серьезен! Дейрдре налила принцу эля так же, как всем остальным, и даже улыбнулась.

– Рад тебя видеть, Дейрдре дочь Фергуса… – Голос Конала звучал тихо и печально. – Я не знал, что ты будешь здесь.

– Для меня это тоже стало неожиданностью, Конал сын Морны, – учтиво ответила девушка и быстро прошла дальше, ни разу не обернувшись.

Еще несколько раз ей пришлось вернуться к этому столу, но больше они не разговаривали. Она заметила, как верховный король подозвал племянника к себе, но потом ее внимание отвлекли заигравшие волынки.

Разговор с королем привел юношу в замешательство. Пронзительный взгляд его темно-синих, налитых кровью глаз, смотревших из-под черных кустистых бровей, не оставлял сомнений в том, что от него ничего не скроешь.

– Итак, Конал, – начал король, – мы на праздничном пиру. На Белтейн все обязаны веселиться, а ты печален.

– Просто у меня такое лицо.

– Хм… Кто та девушка, с которой ты разговаривал? Я видел ее раньше?

Конал, как смог, объяснил, кто такая Дейрдре и кто ее отец.

– Говоришь, этот Фергус – вождь?

– Верно. – Конал улыбнулся. – Из мелких. Но его предки довольно известны.

– А дочь у него красавица. Она обручена?

– Насколько я знаю, ее просватали. За кого-то из Ульстера.

– Но, – король пытливо посмотрел на него, – она тебе и самому нравится?

Конал невольно покраснел.

– Вовсе нет, – пробормотал он.

– Хм… – Король кивнул и вскоре закончил разговор, но, вернувшись на свое место, принц заметил, что он задумчиво смотрит на Дейрдре.

Неужели таким образом король хотел намекнуть племяннику, что ему следует жениться на этой девушке? По крайней мере, дядя точно давал понять, что любовь Конала к ней очевидна. Так почему же он спокойно смотрит, как ее выдают за другого? Что им движет? Почему хотя бы из вежливости он не объяснится с ней? Чего он хочет на самом деле?

Некоторое время Конал сидел, ни с кем не разговаривая. Когда он наконец поднял голову, то увидел, что Дейрдре идет к нему. Она подошла так близко, что если бы принц протянул руку, то мог бы коснуться ее золотых волос.

– Дейрдре дочь Фергуса… – сказал он очень тихо, но она услышала. И повернула голову. В ее прекрасных глазах мелькнуло страдание, или это лишь показалось ему? – Я должен поговорить с тобой. Завтра утром. На рассвете.

– Как пожелаешь, – неуверенно произнесла она.

Принц кивнул. Больше они не сказали друг другу ни слова. А когда девушка уже отходила от его стола, вдруг раздался громкий крик.

Все головы повернулись в ту сторону. Друиды нахмурились, верховный король сверкнул глазами; даже волынки утихли. Возле священного Уснеха, на пиру в честь Белтейна кто-то осмелился потревожить покой верховного короля.

Крики не смолкали. А потом, так же внезапно, наступила тишина. В пиршественный зал вошел один из личных слуг короля и что-то тихо сказал ему, тот едва заметно кивнул. Через несколько мгновений в зал ввели двоих. Первым шел кузнец Гоибниу, он явно был рассержен, но держался спокойно. Следом за ним, являя собой истинное воплощение оскорбленного вождя, гордо вышагивал Фергус. Конал посмотрел на Дейрдре и увидел, как она побледнела. Оба нарушителя предстали перед королем.

– Размолвка? – очень спокойно обратился он к Гоибниу.

– У нас был договор.