это его обрадует. — Я сейчас кое-что заметила. Если я смотрю прямо на ту крошечную звезду слева от кольца Ориона, я ее не вижу. Она исчезает. Но если я поворачиваю голову и смотрю на нее искоса, она снова возвращается. Это волшебство. Это волшебство? Волшебная звезда?

Он с помощью маникюрных ножниц срезал эмблему с колена своих джинсов.

— Нет, — сказал он скучным голосом, — так функционируют рецепторы глаз. — Эмблема отходила, нитка за ниткой. — Рецепторы в углу глаза лучше различают световые изменения, а рецепторы в центре лучше подбирают цвет. Так что если хочешь увидеть что-нибудь слабое, но монохромное, лучше смотреть искоса.

— Это поразительно, — сказала я.

— Это всего лишь наука, — сказал он. Эмблема полностью отделилась, и он бросил ее через плечо в кусты роз. — Я уезжаю в среду. Ты знаешь?

Я кивнула.

— Ты едешь с нами?

На мгновение я подумала, что он предлагает мне ехать вместе с ним в Шеффилд. Надежда внезапно прилила к моему сердцу, как кровь к лицу.

— Винс едет, чтобы помочь мне распаковаться. Ты можешь поехать со мной на «Metro» и вернуться вместе с ним в «Manta». — О своей машине он говорил с придыханием. В начале августа, в его день рождения, Винс ездил с Роджером посмотреть на машину, потом внес залог, и они забрали ее в день объявления результатов экзаменов.

— Не знаю, хочу я или нет, — прошептала я, глотая подступившие слезы.

— Ради бога, только не надо меня сейчас ни в чем обвинять! — закричал он, всплеснув руками, совсем так, как это делала Полл.

Огромным усилием воли я подавила слезы.

— Со мной все в порядке. Все нормально. Хочешь, я выну оставшиеся нитки? — У него на джинсах остались следы ниток после эмблемы.

Он кивнул. Я наклонилась и начала одну за другой вытаскивать нитки.

— Не надо раскисать, — сказал он, увидев, что я немного успокоилась. Я постаралась улыбнуться. — Потому что нам нужно заботиться об этом ребенке.

И ни слова о том, чтобы заботиться обо мне.

После того как мы с Винсом вернулись домой в тот вторник, я пошла наверх, в комнату Роджера, чтобы хорошенько выплакаться. Но дверь оказалась запертой, и мне было слышно, как там рыдает Полл.

* * *

В общем, я взяла деньги и отправилась в Болтон, чтобы потратить их на нормальную одежду. Где-то на задворках моего сознания слабая, как тень в облачный день, маячила мысль, что, может быть, если мне попадется подходящий наряд, я пойду на вечеринку к Донне.

Мне не позволялось бывать в городе одной, пока не исполнилось шестнадцать. Полл считала, что это слишком опасно, а я не особенно возражала. Если мне нужно было что-нибудь купить, например шоколад или книги, я могла подняться на гору в деревню или спуститься в Харроп, самый маленький город во вселенной. Основательный шоппинг с поездкой на автобусе у меня ассоциировался с ужасной скукой: тащиться вслед за Полл, у которой в руках куча пакетов и коробок, смотреть, как она читает, что на них написано, не пропуская даже самый мелкий шрифт. Вынимать для нее монетки из потрепанного старого кошелька. Бросать виноватые взгляды на продавцов, которым она нагрубила.

— Вы что, не видите, что я наполовину слепая?

— Да, мадам, но вы не можете возвращать мыло, если вы им уже пользовались.

— Да ничего подобного! Мне почти семьдесят, как вы смеете!

Но когда я получила сертификат о среднем образовании, произошло чудо, и мне было дозволено одной ездить на 214-м автобусе при условии, что я не буду садиться рядом с мужчиной. Эта внезапная перемена могла иметь какое-то отношение к тому факту, что Полл настоятельно требовалось, чтобы я присмотрела новую газовую плиту, так как она лежала в постели с простудой, а Собачник уехал на неделю в Бармут.

— Перестань говорить ерунду, — хрипела она сквозь большой белый носовой платок. — Я все для тебя записала. — Огромные буквы, написанные шариковой ручкой, танцующие между строчками в моем блокноте. — Что такого может случиться?

И хотя в тот день случился бомбовый психоз, и вокруг аптеки «Бутс» все было оцеплено, я ввинтилась в толпу сторонников «Болтонских странников», певших неприличные песни, и вернулась домой невредимой.

На тридцать фунтов вряд ли купишь много новых нарядов, но можно кое-чем поживиться на распродажах. Я нашла расклешенную юбку до лодыжек, черную с серыми цветами, и длинную черную блузку с белым воротничком и манжетами.

— Она вам идет, — неожиданно сказала женщина за прилавком, когда я вышла из примерочной, чтобы лучше рассмотреть себя в зеркале.

Я покраснела и задернула занавеску. Из-под юбки торчали мои коричневые школьные туфли. Тяжелый труд — создавать новый образ.

Потом я пошла в универмаг посмотреть, что есть в обувном отделе. Вдруг они продают последнюю пару каких-нибудь отпадных туфель за двадцать один фунт?

Бродя вдоль прилавков с косметикой и духами, я, к своему удивлению, обнаружила, как много товаров носит название продуктов, которые ты ешь. Виноград, леденцы, вафли тоффи, ваниль, а также вишня, сливочная помадка и корица. Неплохо придумано. Девочка-подросток так занята борьбой с калориями, что за милю обойдет настоящую тоффи, но все-таки она ужасно ее хочет. Я видела этих девочек, тощих, словно гончие, как наркотик вдыхающих шоколадный запах блеска для губ.

Даже тушь для ресниц именовалась лакричной. Я взяла одну и прочла сбоку краткую аннотацию: «2000 калорий». Это не могло быть правдой. Как может тушь для ресниц содержать две тысячи калорий? Значит, от нее можно растолстеть так же, как от целой пачки печенья? Если съесть. А если не есть?

— Я могу вам помочь? — проговорила продавщица.

Я бросила на нее быстрый взгляд. Гладкое овальное лицо, ровные арки бровей, пухлые губы. Ненамного старше меня.

— Ой, извините. Я только… Я не пользуюсь…

— Они довольно устрашающие, все эти цвета, правда? Иногда сюда заходят женщины, которые, если честно, выглядят, как клоуны. Можно подумать, что они пользуются цветным кремом для обуви вместо косметики, ей-богу. И самые ужасные — это те, которые в возрасте, — она захихикала и наклонилась ко мне. — Я работаю в этом магазине всего неделю, но, думаю, к субботе меня здесь уже не будет.

Я не знала, что сказать. Изобразив вежливую улыбку, я стала потихоньку двигаться к выходу.

— Вот что, — она вышла из-за прилавка. — Могу я предложить вам набор пробников? Я могла бы показать, какие оттенки вам идут. У вас оливковые тона, так что вы будете выглядеть потрясающе вот с этими тенями, а если наложить вот этот тон, чтобы убрать красноту со щек… Да, эти