Вада пообещала запереть мою комнату после того, как закончит прибираться, если я хочу уйти с Зуулом и Ситали. Однако я ответила, что все в порядке и что я подожду ее. Женщина поспешила расставить все по местам, а после – выскочила за дверь. Я последовала за ней и тихо заперла дверь, сунув ключ в карман.

Окинув меня взглядом с головы до ног, Ситали нахмурилась. На ней было оранжевое, местами переходящее в желтое платье, которое представляло собой не более чем лоскутки ткани, тщательно натянутые, чтобы прикрыть самые откровенные места. Чем-то моя сводная сестра напоминала скудно одетую лилию.

– Ты решила пустить в ход свое лучшее платье? Уже? – Она засмеялась, как будто я вела себя глупо.

Я пожала плечами:

– Ты же знаешь, что говорят о первом впечатлении. Похоже, ты и сама сделала на это ставку.

– Именно так, – сказала она, плавно удаляясь от меня по коридору. Зуул последовал за ней, не потрудившись сопроводить и меня. Хотя, скорее всего, именно это ему и приказал отец.

– На самом деле это наша вторая встреча с Люмином, – поправила Ситали.

По ее мнению, пришло время начать игру, и, судя по всему, она была готова сделать все возможное, чтобы победить.

Я спустилась по лестнице и остановилась, чтобы оглядеть толпу гелиоанцев и люминанов, собравшихся на лестничной площадке. Все они ждали разрешения пройти в большой зал, где должен был состояться пир. Я почувствовала запах копченого мяса и пьянящих специй, напомнивших мне, что я ничего не ела с завтрака.

Ситали спустилась по ступенькам, а Келум, как истинный джентльмен, ждал ее внизу, чтобы поприветствовать. Он улыбнулся моей сестре, взял ее за руку и нежно поцеловал тыльную сторону ее ладони.

Люмин сказал что-то, что заставило Ситали рассмеяться. Когда ее улыбка растаяла, она повернулась, чтобы посмотреть на меня поверх своего плеча. Келум проследил за ее взглядом и заметил меня, стоявшую на верхней ступеньке лестницы. Мой пульс участился, как будто мое сердце хотело вырваться из груди и пробежать гонку, которую мы с Ситали устроили. Лишь бы не позволить ей забрать Люмина в качестве своего приза.

Сегодня вечером Келум не надел корону. На нем были потрясающая черная туника и брюки в тон. Ткань была плотной и сидела на нем так же хорошо, как мое платье сидело на мне. Его иссиня-черные волосы были зачесаны назад, но несколько прядей все же упали на глаза. Он смахнул их и ждал, сложив руки перед собой.

Его кристально-голубые глаза, не отрываясь ни на секунду, смотрели на меня. Ситали попыталась заговорить, чтобы отвлечь его внимание, но потерпела такую жалкую неудачу, что надулась, как капризный малыш.

Едва сдерживая улыбку, я преодолела последние ступеньки.

Грудь Ситали, как и ее стройные ноги, были выставлены на всеобщее обозрение. Если бы Люмин заботился только о внешности, он бы не наблюдал за мной, не отрывая глаз.

Он ни разу ни на что не отвлекся, а я наблюдала за ним так же жадно. Его кадык дернулся, когда я подошла ближе, а затем остановилась на нижней ступеньке.

– Ты собираешься поцеловать мою руку так же, как поцеловал руку моей сестры? – спросила я так тихо, что мог слышать только он.

Губы Келума дрогнули.

– Это доставит тебе удовольствие, Атена Нур?

– Нет, – сказала я, вздернув подбородок. – Я не моя сестра.

– Что же тогда мне делать? – так же тихо поинтересовался он.

Люмин протянул обе руки, и я чуть не закатила глаза. Если лучшее, что он смог придумать, – это поцеловать тыльную сторону обеих рук, ему нужно поработать над своим воображением. Но вместо того, чтобы поднести мои руки к своим податливым губам, Келум потянул их так, что мне пришлось подойти к нему почти вплотную. Он наклонился еще ближе. Феникс в моем животе проснулся и захлопал своими огненными крыльями, когда его теплое дыхание коснулось моей щеки и идеальные губы прижались к уголку моего подбородка.

– Это подойдет? – прохрипел он.

– Полагаю, что да, – сказала я, отчаянно пытаясь подавить улыбку.

Взгляд Ситали из-за его плеча мог бы растопить солнечные бриллианты, которые я носила. В ответ я только подмигнула. Когда Келум снова вспомнил о моей сводной сестре, она обнажила зубы в притворной улыбке.

В толпе стоял мой отец. Впервые на моей памяти с тех пор, как умерла мама, он улыбнулся мне.

Сначала я подумала, что это знак отцовской гордости, но он никогда не гордился мной. То, что отражалось на его лице, было жадностью.

Я улыбнулась в ответ, думая, что совсем скоро буду способна навсегда стереть эту жадную ухмылку.

Двери большого зала открылись, и люди расступились, пропуская Атона, за которым следовал Зуул. После чего в комнату вошли Келум, я и Ситали.

Лучшие музыканты Гелиоса сидели в углу комнаты, чтобы звук их инструментов был слышен каждому гостю. Они начали играть, пока отец осматривал искусно приготовленную, все еще горячую еду. Длинные столы занимали большую часть комнаты, но один, поменьше, стоял отдельно, перпендикулярно остальным.

Быть приглашенным сюда считалось честью, но отец не снизошел бы до того, чтобы есть за одним столом с кем-то, кого он не считал избранным одним из богов. Отец подошел к одному из сидений во главе стола и подождал, пока Келум встанет напротив.

Сарик и Киран, одетые в свои церемониальные золотые килты, с обнаженной грудью и манжетами на бицепсах, подаренными им Сол, стояли неподалеку с двумя жрецами Люмоса. Их собратья были одеты в свободные бледно-голубые туники и такие же брюки, завязанные на талии серебряным плетеным шнуром. На ногах у них были плотные белые ботинки. Я подумала, не слишком ли тепло они одеты по сравнению с Сариком и Кираном.

Мы с Ситали ждали, когда нам укажут наши места. Я молилась, чтобы мое оказалось подальше от Кирана. Его поведение в последнее время казалось мне слишком неуместным, но у меня еще не было возможности сказать ему об этом. Я не хотела, чтобы Киран расценил мое молчание как поощрение.

Мой взгляд метнулся к Келуму, который уже смотрел на меня. Мое сердце радостно подпрыгнуло, когда он улыбнулся.

Отец указал на меня и Ситали:

– Где бы ты хотел, чтобы они сели, Люмин?

Он позволил Келуму решать. Подчинился его воле. Дома отец никогда не делал ничего подобного. Тем не менее это было мудрым шагом с его стороны. Он притворялся добрым, вел себя как идеальный отец, который искренне хотел, чтобы между двумя королевствами воцарился мир и восстановилась торговля. Он вел себя так, как будто считал, что Келум достоин руки одной из его дочерей.

На самом деле он был более чем счастлив предложить нас ему, как будто мы ничего не значили и не имели права выбирать себе мужей.

Келум улыбнулся и поблагодарил Атона:

– Я был бы польщен, если Нур села бы по правую руку от меня, а Ситали – по левую.