А что же Холмс? Полагаю, он сначала сориентировался бы, наскоро прикинул, в какой стороне находятся аэропорты, следовательно, узнал наиболее вероятное направление движения самолетов. Возможно, он даже принял бы во внимание такие факторы, как сравнительную вероятность увидеть взлетающий или заходящий на посадку самолет в конкретное время суток, а также предполагаемые пути приближения или удаления, в зависимости от предыдущих соображений. Затем Холмс расположился бы так, чтобы держать в фокусе зону наиболее вероятного появления самолета, возможно, бросил бы монетку в ближайший телескоп на всякий случай и бегло осмотрелся, убеждаясь, что ничего не упустил. Он не принимал бы птиц за самолеты и успевал сообразить, что пробегающую тень отбрасывает низко висящее облако. Он не стал бы спешить, он присмотрелся бы и даже прислушался, проверяя, не доносится ли до него характерный шум, помогающий определить, с какой стороны появится реактивный лайнер. Возможно, он даже принюхался бы и попытался понять, не доносит ли переменившийся ветер запах керосина. И все это время Холмс потирал бы свои такие нам знакомые диннопалые ладони и думал: «Скоро, скоро он появится. И я точно знаю, с какой стороны его ждать».

Кто бы выиграл пари? Разумеется, здесь присутствует элемент случайности, поэтому повезти может любому из участников спора. Но если бы та же игра повторялась несколько раз, я не сомневаюсь: верх в конце концов одержал бы Холмс. На первый взгляд кажется, что он действует слишком медленно, не так решительно, как Ватсон, и значительно уступает ему по охвату, но в конце концов стратегия Холмса оказалась бы более успешной.

Наш мозг отнюдь не глуп. Мы действуем на редкость эффективно и результативно заметную часть времени, несмотря на все наши когнитивные искажения, и то же самое относится к нашему «ватсоновскому» типу внимания, поскольку и оно существует не без причины. Мы замечаем не все, потому что в противном случае, обращая внимание на каждый звук, запах, образ, тактильное ощущение, мы сошли бы с ума (и действительно, отсутствие способности фильтровать информацию – признак многих психических расстройств). В сущности, Ватсон прав: поиски самолета – пожалуй, не самое эффективное использование времени.

На самом деле проблема заключается не столько в отсутствии внимания, сколько в недостатке вдумчивости и направленности. В обычных условиях наш мозг сам выбирает, на чем сосредоточиться, – без каких-либо осознанных предварительных размышлений с нашей стороны. Чему нам следует научиться, так это объяснять мозгу, что и как фильтровать, вместо того чтобы позволять ему лениться и решать за нас, зачастую выбирая путь наименьшего вероятного сопротивления.

Шерлок Холмс, стоящий на крыше Эмпайр-стейт-билдинг и высматривающий самолеты, служит иллюстрацией четырех компонентов, которые почти наверняка помогут нам достичь нашей цели. Эти компоненты – избирательность, объективность, целостность восприятия и вовлеченность.

1. Проявляем избирательность

Представим себе следующую сцену: некий человек по дороге на работу проходит мимо булочной. Из дверей на улицу выплывает сладкий аромат корицы. Прохожий медлит. Он колеблется. Смотрит в окно: какой аппетитный вид! Теплые сдобные булочки. Розовые пончики, подернутые сахарной глазурью. Прохожий заходит в булочную и покупает булочку с корицей. «А диету я продолжу завтра, – говорит он себе. – Живем только один раз. И потом, сегодняшний день – исключение. На улице холод собачий, а у меня через час решающее совещание».

А теперь перемотаем пленку назад и снова включим воспроизведение. Некий человек проходит мимо булочной по пути на работу. Он чувствует аромат корицы. «Если вдуматься, корицу я не очень-то люблю, – говорит он. – Я предпочитаю мускатный орех, а им здесь не пахнет». Он медлит, он колеблется. Смотрит в окно. Эта жирная, приторно-сладкая глазурь наверняка уже вызвала бесчисленное множество сердечных приступов и закупорила еще больше артерий. Булки буквально пропитаны маслом, хотя, скорее всего, это маргарин, а всем известно, что булки с маргарином качественными не бывает. Подгоревшие пончики комом лежат в желудке, вынуждая нас гадать, зачем вообще ими травиться. «Так я и думал, – говорит прохожий. – Здесь для меня нет ничего подходящего». И он идет дальше, чтобы не опоздать на утреннее совещание. «Может, перед началом еще успею перехватить кофе», – думает он.

Что изменилось, когда первый сценарий превратился во второй? На первый взгляд – ничего. Сенсорная информация осталась прежней. Вот только в мышлении нашего гипотетического прохожего произошел сдвиг, и этот сдвиг в буквальном смысле слова повлиял на его восприятие действительности. Изменился способ обработки информации, выбор объектов, которым уделено внимание, а также взаимодействие внешнего мира с мышлением.

В этом нет ничего невозможного. Наше зрение отличается высокой степенью избирательности, сетчатка обычно улавливает примерно 10 млрд бит зрительной информации в секунду, но лишь 10 тыс. бит достигает первого слоя зрительной коры головного мозга, вдобавок только 10 % синапсов этой области предназначено для входящей зрительной информации. Или выразимся иначе: на наш мозг непрерывно и одновременно обрушивается примерно 11 млн единиц информации, то есть объектов в нашем окружении, которые мы воспринимаем с помощью органов чувств. Из этого количества мы способны осознанно обработать всего лишь 40 единиц. Это означает, что мы «видим» очень немногое из того, что нас окружает, и что процесс, который мы считаем объективным зрительным восприятием, было бы уместнее называть избирательной фильтрацией. Наше душевное состояние, настроение, мысли в любой конкретный момент, наша мотивация и цели могут сделать наш мозг гораздо разборчивей и строже.

В этом заключается суть «эффекта вечеринки», благодаря которому мы слышим, как кто-то произносит наше имя, даже сквозь шум и гул голосов. Или нашей склонности замечать именно то, о чем мы думаем или недавно узнали в любой конкретный момент: беременные женщины замечают других беременных повсюду; люди запоминают сны, которые потом якобы сбываются (и забывают все прочие); число 11 попадается повсюду после трагедии 11 сентября. На самом деле в окружении ничто не меняется: беременных женщин, вещих снов или определенных цифр не становится больше, меняется только наше состояние. Вот почему мы так легко поддаемся влиянию совпадений: мы забываем все случаи, когда мы ошибались или ничто не происходило, и помним только моменты совпадений, поскольку именно им мы с самого начала уделяли внимание. Как цинично заметил один гуру с Уолл-стрит, хочешь прослыть пророком – всегда делай парные предсказания с противоположным смыслом. Люди запомнят те из них, которые сбылись, и моментально забудут несбывшиеся.

Наш разум устроен именно таким образом не без причины. Постоянная работа в соответствии с системой Холмса изнурительна, вдобавок не очень-то продуктивна. Поэтому мы склонны не пропускать в наши фильтры так много информации извне: с точки зрения мозга, это не что иное, как помехи. Если мы попытаемся впитать ее всю, то долго не продержимся. Помните, что сказал Холмс о «мозговом чердаке»? Его вместимость ограниченна. Относитесь к нему бережно, используйте разумно. Иными словами, проявляйте внимание избирательно.