— Нет! — закричал он, вдруг сообразив, что делает. Лицо его перекосилось от отвращения. Он с силой оттолкнул от себя Халима. Затем вскочил и посмотрел сверху вниз на изумленное лицо юноши. — Нет! — хрипло прошептал он, злясь на себя. Повернувшись, он не глядя прыгнул с выступа на доску, побежал к туннелю. Прочь, скорее прочь отсюда!

Голова Дариуша кружилась; он снова бежал по улицам Стамбула неизвестно куда. В глазах стояли слезы; тело сотрясалось от противоречивых чувств. Наконец он остановился в переулке, и его вырвало.

Он стоял, прислонившись к холодной каменной стене. Желудок продолжал извергаться, а тело — содрогаться. Не обращая внимания на прохожих, он горько плакал. Потом повалился на землю. Его неудержимо трясло; воспоминания о том, что он сделал, вселяли в него неуверенность и страх.

Дариуш поднялся только вечером. Внутри у него все было скручено в тугой узел. Он брел по лабиринту улиц, сам не зная куда. Опустив голову, он разглядывал камни и грязь под своими почерневшими босыми ногами. В животе по-прежнему урчало, но он знал, что, если попробует что-нибудь съесть, его снова вырвет. Он пытался осмыслить то, что сделал. Мысли в голове путались… он сам не понимал, что на него нашло. В каком-то темном переулке он снова изверг из себя горькую желчь.

Очутившись в порту, юноша больше часа бродил по темным пристаням. Опомнился он у западной стены, охранявшей Стамбул с моря. Впереди, там, где кончались доки, перед ним высилась огромная крепость с семью массивными башнями.

Дариуш спрятался в ее тени, прислонившись к парапету. Огромная тень, отбрасываемая крепостью, вселяла в него страх. Он заметил, что у входа толпятся янычары; одни входили в крепость, другие выходили оттуда. Одна группа солдат стояла у общественного фонтана. Они громко разговаривали и отпускали грубые шутки.

— Пошли, отведаем вина, которое стоит целое состояние, и насладимся нежнейшей женской плотью, — звал один.

— И грудями такими крепкими, что без труда выдержат и самый острый меч, — ухмыльнулся второй.

Они хлопали друг друга по спине, обмениваясь шутками о свои грядущих ночных победах. Прячась в тени, Дариуш прислушивался к их разговорам и смеху. Вдруг ему отчаянно захотелось стать таким же, как они. Тогда он тоже примет участие в ночных похождениях. Когда солдаты зашагали вперед, Дариуш последовал за ними. Они повернули на улочку, застроенную ветхими деревянными домами, лепящимися у самой городской стены. Зашли в один такой дом; Дариуш протиснулся следом и очутился в комнате, обставленной простой деревянной мебелью.

Беззубый старик-турок предложил вновь пришедшим кубки с разбавленным вином. Дариуш тоже взял один и сел на табурет в углу, прислушиваясь к веселым разговорам. Старик принес ведерко с углями и приготовил кальян, набив его табаком. Все стали затягиваться по очереди; над столом поплыл густой ароматный дым, пахнущий яблоком.

Один из офицеров заметил Дариуша, скромно сидевшего в уголке, и жестом подозвал его к столу. Сначала Дариуш смутился, но потом решил подойти и познакомиться с теми, в чьи ряды он так мечтал вступить. Он придвинул табурет к их столику. Когда ему предложили кальян, он глубоко затянулся и стал смотреть, как пузырьки бурлят в темнеющей жидкости. Дым попал в легкие; по неопытности он выдохнул его через нос. Голова закружилась; он видел солдат словно сквозь туман. Один из них достал из кармана кисет, вынул щепотку грубо нарезанной зеленовато-бурой травы и растер траву в пальцах, затем плотно набил травой курительную чашку. Беззубый турок принес свежих углей. Кальян пошел по кругу; скоро очередь снова дошла до Дариуша. Взяв в рот мундштук, он почувствовал на губах вкус вина и слюны тех, кто затягивался до него. Скоро его губы словно онемели. Легкие наполнились ярким светом. Тяжесть, давившая ему на сердце и не дававшая связно думать, начала растворяться. Вдруг факелы вокруг него замерцали, и он громко расхохотался — от смеха у него заболели щеки и все тело, по коже пошли мурашки. Сидящий рядом солдат дружески хлопнул его по спине. Повернувшись к нему, Дариуш снова расхохотался, не в силах остановиться. Голова у него сделалась легкой, невесомой. Как приятно!

Солдат придвинулся ближе и зашептал:

— Мой юный друг, оружие к бою! Нам предстоит сразиться со сладчайшими противниками во всей вселенной.

Дариуш не совсем понял, что тот имел в виду, но захохотал еще громче. Он пил вино и курил кальян. Вино лилось рекой, кальян ходил по кругу. Он все глубже погружался в дурман. Скоро вокруг него все как будто замедлилось. Он чувствовал, как кровь пульсирует в жилах. Голова наполнилась воздухом; в ноздри ударил свежий аромат сирени.

Когда допили последний кубок, Дариуш с трудом поднялся на ноги вместе с остальными и зашагал по извилистому коридору. Его как будто тащила вперед чья-то невидимая рука; он плыл в аромате мужественности, заполнявшем его ноздри, а откуда-то доносились женский смех и стоны наслаждения.

Они вошли в большой зал, где горела единственная коптилка. На огромных диванах сплелись в объятиях мужчины и женщины; многие из них были совершенно голыми. Несмотря на свое одурманенное состояние, Дариуш разглядел среди них евреев, греков, янычар и турок, которые извивались и метались на диванах. Блестела обнаженная кожа. Сбросив с себя одежду, мужчины торопливо вторгались в сочную женскую плоть, и их восставшие орудия разили сладчайших соперниц.

Дариуш стоял посередине зала, пошатываясь и ошеломленно озираясь по сторонам. Вдруг он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд.

— Сама хозяйка, — прошептал кто-то ему на ухо, и он, обернувшись, увидел женщину, которая, облизывая губы, многозначительно смотрела на его пах.

— Тебя, молодой господин, я обслужу сама, — сказала содержательница притона, хватая его за локоть и ведя куда-то.

Как сквозь сон Дариуш видел своих новых друзей. Все они радостно гикали, вскидывали вверх сжатые кулаки и приказывали ему «не подкачать». Сам не зная, чего ожидать, он покорно позволил увести себя из общего зала. Раздвинулись складки тяжелого занавеса.

Отдельные покои, куда привела его содержательница, оказались небольшими, но обставлены были довольно пышно. Дариуш даже удивился. Откуда у нее такие богатства? Может быть, это дары от благодарных клиентов? На вид хозяйке можно было дать около сорока лет, но она сохранила следы былой красоты. Дариуш в нерешительности застыл посреди комнаты, не зная, чего от него ждут. Его спутница плотоядно улыбнулась и сняла с него рубаху. У Дариуша снова закружилась голова, и женщина поддержала его за плечи, чтобы он не упал. Прищурившись, он увидел, как женщина быстро спускает с плеч платье. Оно упало на пол к ее ногам. Увидев ее полные белые груди с темными сосками, он ахнул от изумления. Как во сне, прильнул к ней и опустил голову… Принялся исследовать нежную плоть, целуя и покусывая ее.

Женщина, горя от нетерпения, мягко надавила ему на затылок, опуская его голову ниже…

Она схватила его за руку и повела к дивану. Затем с силой толкнула на мягкие подушки, схватила его за ноги и сдернула с него шаровары. Увидев его мужское достоинство, удивленно выгнула брови и плотоядно улыбнулась: