Тем временем другое королевское войско попыталось не дать Солсбери соединиться с герцогом Йоркским у Ладлоу. Граф вырвался из клещей захвата, но 23 сентября еще одно королевское войско численностью около 10 000 человек, возглавляемое престарелым бароном Джеймсом Одли и ярым приверженцем династии Ланкастеров лордом Дадли, перекрыло Солсбери путь у Блор-Хиф, чуть южнее городка Ньюкасл-андер-Лайм. Разыгравшееся сражение продолжалось около четырех часов, и сторонники Йоркской партии в конце концов одержали верх, убив в рукопашной схватке барона Одли. Бой выдался жаркий, и Солсбери не попал в плен к врагу только чудом; двоим его сыновьям повезло меньше — они были заключены в замке Честер.

Солсбери тем временем проследовал далее, к Вустеру, где соединился с герцогом Йоркским. Там вельможи пришли к определенному соглашению, торжественно заключив двусторонний договор, подписанный и скрепленный печатями в кафедральном соборе. Содержание документа, к сожалению, утрачено, но по его условиям оба, как можно предполагать, обязывались содействовать друг другу во всем, если помощь не приведет к нарушению присяги государю. Затем соглашение вместе с их требованиями отправилось к королю с посольством в составе приора Вустерского монастыря и других священников. Статьи требований Йоркской партии повторяли обвинения, лежавшие в основе критики режима Ланкастеров на протяжении последнего десятилетия; Ричард Йоркский и Невиллы метали стрелы в окруживших трон предателей, мешавших правосудию, обкрадывавших корону и не выполнявших распоряжения государя. Рекомендованное «лекарство» не отличалось новизной и выглядело неубедительно: предлагалось отложить в сторону личные обиды и призвать короля снова начать прислушиваться к советам «великих баронов его крови» [80]. После того как Уорик присоединился к отцу и Йорку в Вустере, все трое отправились к опорному пункту герцога в Ладлоу.

Надежды на компромисс не осталось: предложение о королевском помиловании в случае их капитуляции в течение шести суток герцог Йоркский и Уорик отклонили. Прощение не распространялось на Солсбери из-за его причастности к смерти Одли и, таким образом, заведомо было неприемлемо для баронов в свете их недавнего соглашения. Даже допусти они положительный ответ, такой их шаг в известной мере означал бы признание вины. Йоркская партия открыла карты, и все же, невзирая на военные успехи, ее дело встречало слишком мало поддержки со стороны пэров. На пути через графство к Ладлоу компанию баронам составили только двое сыновей Ричарда Йоркского, графы Ратленд и Марч, и бароны Клинтон и Грей Поувис.

9 октября по стране понеслись гонцы с предписаниями о сборе парламента в Ковентри 21 ноября. Ричард Йоркский, Солсбери и Уорик приглашений не получили, и баронам Йоркской партии, вполне вероятно, грозил приговор как изменникам. Спустя три дня королевское войско и дружины герцога Йоркского с товарищами сошлись у Ладфордского моста, перекинутого через реку Тим чуть южнее Ладлоу, где мятежники заняли оборонительные позиции. Участники Йоркской партии стояли лицом к лицу с армией короля, построенной под развернутыми знаменами и включавшей в себя по крайней мере двадцать пэров — членов парламента. Многие этого не выдержали, в том числе наемники из гарнизона Кале под руководством закаленного в боях Эндрю Троллопа, которые перебежали к королю за обещание помилования. Как отмечал хронист, это «привело герцога [Йоркского] в великое опасение, когда узнал он, что иные старые воины перешли от него к королю» [81]. Ричард и его союзники сочли, что осторожность — не худшая составляющая доблести. Бросив войско в поле без командования, они вернулись в Ладлоу, где их пути разделились. Йорк со вторым сыном, графом Ратлендом, бежал в Ирландию, а Солсбери, Уорик и старший сын Йорка, граф Марч, пустились в путь через Девон и острова в Ла-Манше, держа курс на безопасную гавань Кале.

События временного отрезка от битвы на улицах Сент-Олбанса до стояния у Ладфордского моста развивались неспешно. Явных сторонников у обеих партий нашлось, в сущности, немного: герцог Йоркский и так или иначе сочувствующие ему лица — на одной стороне, королева с родичами убитых в 1455 году аристократов — на другой. Даже графы Солсбери и Уорик выступили с оружием против короля только в 1458 году (ранее они сражались лишь со своими врагами из числа знати). Мало кто из прочих баронов демонстрировал желание ввязываться в нечто большее, чем защита позиции Генриха VI как короля. Даже политические союзники Невиллов и герцога Йоркского, такие как герцог Норфолк, барон Бонвилл или виконт Буршье, не изъявляли готовности бросить открытый вызов власти государя. В равной степени, однако, они не жаждали и выходить на поле брани против своих недавних друзей. Умеренная знать вроде герцога Бакингема или графа Эрандела оставалась непреклонно верной королю. Осенью 1459 года они выступили с оружием в руках против баронов из лагеря Йорка только вследствие желания пресечь беспорядки.

Вместе с тем сторонники обеих партий обладали немалым личным могуществом, и ничто не мешало им начать уничтожать друг друга при невмешательстве со стороны короля, пассивность которого делала конфликт неизбежным. Действительно, наиважнейшим фактором при объяснении причин возобновления недружественных действий и в конце концов перехода их в горячую фазу в 1459 году должна считаться неспособность Генриха проявить хоть толику должной монаршей воли в годы после 1455-го. Со своего совершеннолетия в 1437 году король периодически вмешивался в происходящее, иногда с весьма плачевными последствиями, и как-то влиял на политику, но в событиях периода с 1455 по 1459 год он, можно сказать, почти не участвовал. Возможно, единственным исключением следует считать День любви в марте 1458 года, отразивший личное стремление Генриха к примирению баронов. Но этот акт не улучшил, а ухудшил положение — из-за акцента на личных обидах сеньоров, а не на более широких и насущных вопросах конституционного свойства, включая природу и значение королевской власти. Когда парламент собрался в Ковентри в ноябре 1459 года для предания позору баронов Йоркской партии, казалось, что режим Ланкастеров наконец-то вышел из нелегкого противостояния победителем. Пока Лондон колебался, кому отдать предпочтение, а проблема в виде засевших в Кале йоркистов оставалась нерешенной, политически значимые подданные в целом не демонстрировали желание поддерживать герцога Йоркского в его притязаниях на роль борца за общее благо. Но пройдет чуть менее полутора лет — шестнадцать с небольшим месяцев, и цепь ошеломляющих событий приведет к свержению Генриха VI и восхождению на престол графа Марча, Эдуарда IV.

Вряд ли кто-то станет спорить с очевидным фактом: период после бегства баронов Йоркской партии в октябре 1459 года до поражения армии приверженцев Ланкастеров при Хексеме в мае 1464 года был самым напряженным и запутанным временем на протяжении всего XV столетия в Англии. Если воспользоваться близкой современникам тех событий метафорой, можно сказать, что колесо судьбы в те годы вращалось непредсказуемо, каждым поворотом меняя жизнь страны и ее населения. В начале этого временного отрезка герцог Йоркский и его союзники находились в явном замешательстве, но уже скоро, в июле 1460 года, сражение при Нортгемптоне буквально перевернуло ситуацию. Затем Ричард Йоркский открыто протянул руку к трону, но в декабре неожиданно погиб в битве при Уэйкфилде.