Когда, наконец, время настало и Тордж собирался понаблюдать за переговорами с холма, отобрав для этого несколько сотен сопровождающих, чтобы, в случае необходимости, сразу же вмешаться, Верд Флейм увязался за ним.

Поначалу ничто не предвещало беды – мёртвые по-прежнему пугали, рыцарь не понимал, можно ли верить собственным глазам, а удивлённые перешёптывания и разговоры за спиной только ещё более убеждали сира в действительности происходящего. Войска ожидали окончания переписки между врагами – от армии Глейгрима уж более получаса назад отделился гонец, вероятно, чтобы предложить условия перемирия, если верить словам сына Дарона.

– Смотрите, сир, а вот и Зейир! А вы не можете убить его сразу же?

Верд в очередной раз выбил Проницательного сира из душевного равновесия одним простым вопросом.

– Милорд, это ведь ваш дядя!

– К сожалению, да. Так вы можете?

– Мне не велено убивать лордов, милорд Флейм, лишь сопроводить их.

– Да? Очень жаль. Он всё равно не пойдёт к регенту и королю. И явно задумал пакость, раз не побоялся показаться на поле боя, да ещё и за стену не убежал. Может быть, ваши лучники достаточно хорошо стреляют?

– Не на такие расстояния, – остудил пыл взбалмошного наследника Тордж. – Надеюсь, переговоры закончатся миром.

– С Зейиром-то? Разумеется, – хмыкнул Верд и, наконец, замолчал.

А далее началось самое странное – гонцу Глейгрима отрубили голову, и Флейм отправил своего человека отнести послание. Вынести подобного оскорбления и откровенного вызова хозяин Этернитифелла не сумел. Армии начали сближаться, загорелись масляные рисунки, пламя от которых вдруг, не повинуясь никакой логике и здравому смыслу, начало жить своей жизнью. Оно разгоралось, разделялось на части, напоминающие более всего хвосты плетей, и без какого-либо ветра изгибалось так, чтобы добраться до подданных Раяла Глейгрима.

Зейир Флейм кричал и махал руками, народ выкрикивал девиз его рода, и в это время другая сторона кричала про Про́клятого короля и стучала о щиты копьями, мечами и топорами, восславляя своего правителя. Тот, надо отдать должное, и впрямь был разодет подобно своему древнему предку, с венцом на голове и на прекрасном, так же разукрашенном жеребце.

Происходящее более всего походило на сражения, которые описывались в летописях и случались семью или восемью столетиями ранее, ещё до начала Эпохи Королей, во времена Альянсов. Если верить писарям и знатным особам тех лет, что нередко самостоятельно увековечивали свои победы и проигрыши соседей – последнее встречалось не менее редко, – можно было прийти к выводу, что в те времена наследие Первых, дары, пробуждавшиеся во всех представителях Великих родов и даже Ветвей, способствовали тому, что войны были куда опаснее, красочнее и кровопролитнее. Именно в подобных писаниях рассказывали про потомков Про́клятого короля, про мёртвых и их призыв, который Тордж Проницательный имел удовольствие или проклятие наблюдать; про подчинение огненной стихии, что также мог лицезреть рыцарь. А также про оружие, что само по себе чудесным образом сражалось и побеждало врагов, про чудовищ-северян, способных подчинить войско своей воле и наделить людей силой и бесстрашием. Вспомнить всё, что описывалось, не представлялось возможным. Благо, большая часть пока не имела доказательств.

Верд Флейм и сам зачем-то замахал руками, крича слишком непристойные для лорда слова, обрушивая на голову Зейира все возможные проклятия. Огонь вдруг почти потух, будто вздымающихся к небу языков пламени и не существовало.

– Быть может, вы пока не станете вмешиваться? – Флейм не поворачивался к Торджу, но к кому он обратился, рыцарь понял. – Мы можем подождать, пока моему дяде отрубят голову.

– Нет, милорд, этого не произойдёт.

– Да, вы правы – Раял не станет поступать таким образом. Скорее всего, он только возьмёт Зейира в плен и отведёт его к королю. Прискорбно, не правда ли? А я уж рассчитывал… – согласился с рыцарем Верд, хотя Тордж имел в виду совсем другое.

Проницательный сир смог отдать приказ и послать за королевской армией – ох, не зря Клейс Форест отправил в подмогу ещё одно войско, оно двигалось с земель Форестов и, судя по пришедшим с воребами письмам, всего через сутки должно было добраться до пункта назначения. Слишком поздно для того, чтобы вмешаться, но в самое время, чтобы проводить лордов к королю и навести порядок.

– Раял! – Главный враг Глейгрима тщетно пытался докричаться до соседа. Удивительно, но бледный как мертвец лорд повернулся, и Флейм энергично и весело замахал руками, приветствуя его. Жёлтые рукава свободного кроя развевались на ветру как знамёна.

Королевские солдаты в полном составе уже начали съезжать и сбегать со склона, их задачей было разделить армии и не позволить продолжать войну.

Друг регента видел, как его братья по оружию, простые и незнакомые вояки, молодые и не имеющие опыта воители и оруженосцы строятся между двумя армиями. Спохватившись, он раскланялся с Флеймом, вскочил на верного скакуна и помчался во всю прыть к своему войску.

– Именем короля… Именем Его Величества Аурона Старская и Его Высочества регента Клейса Фореста, немедленно остановитесь! Прекратите битву!

Ниллс понимал, что регент и король могут не поверить простолюдину и, скорее всего, так и сделают. «Возводит напраслину», – самое мягкое, что они подумают о явившемся из серединных земель. Возможно, его бы и вовсе не приняли. Открывать себя раньше времени не стоило, бывший слуга Экрога сам отправлял подготовленных шпионов, в том числе и в столицу, и потому понимал – если он совершит ошибку и не попадёт на приём, то может и не дожить до следующего дня. Не представляясь же, добраться до короля невозможно.

Тогда Ниллс нашёл иной, более безопасный, пусть и долгий способ. Мужчина дождался, когда наступит тот самый день, в который любой мог прийти с прошениями. Благо на момент, когда раненый воин добрался до столицы, до знаменательного дня оставалось подождать всего ничего.

За это время Ниллс нашёл себе простенькую комнату в небольшом и ухоженном домике. Он делил помещение с семью другими мужчинами. Милые женщины-хозяйки, три сестры почти одного возраста и две девушки значительно моложе, с удовольствием сдавали помещения людям, которые вызывали доверие, – в других комнатах проживали семьи с детьми, имелись и покои для одиноких женщин, а поздними вечерами небольшую каморку на первом этаже, близ зала с камином, с потрёпанными, но удобными креслами, кушеткой и музыкальными инструментами, сдавали парочкам.

От самой старшей из хозяек и самой болтливой из них Ниллс узнал, что все три женщины являются кровными сёстрами, а юные девицы – дочери средней из них. Младшая владелица дома так и не успела обзавестись ребёнком, а старшая потеряла сыновей так же, как все трое в один день потеряли мужей.

Ранее родственники проживали в Мунрайзе, небольшом городе близ Кеирнхелла, а дом в Санфелле, что достался мужу одной из сестёр от его родни, пустовал. Строение долгое время пребывало в запустении и, пока дамы не привели его в порядок, походило скорее на пристанище для крыс и пауков. Поначалу горожане ещё пытались забраться в него, особенно те, кто не имел своего жилища, но со временем дом оброс слухами и начал отпугивать людей.