Деб издает нечто среднее между рыком и ругательством и тормозит так резко, что нас аж подбрасывает. Адди потирает шею, болезненно морщась.

– Все хорошо? – спрашиваю я, пока Деб паркуется.

На секунду мне хочется, чтобы она сказала «нет», ведь тогда я смогу ей помочь, осмотреть плечо или шею. Прикоснуться. Это такая странная, мучительная вещь – быть прижатым к девушке, чье тело я знаю почти так же хорошо, как свое собственное, и даже не иметь возможности положить свою руку на ее.

– Ага, просто с прошлого раза болит, – объясняет Адди и отворачивается к залитым солнцем деревьям за окном. Пальцами она осторожно разминает шею. Мне до дрожи хочется накрыть ее руку своей.

– Сэндвич с беконом! – Маркус вылетает из машины и хлопает дверцей.

Следом выходит Адди, за ней – я. Ноги так затекли, что я встаю с громким «ух!», как дядя Терри, когда плюхается на диван.

– Мы же не собирались обедать до самого Сток-он-Трента, – ворчит Деб, но идет за нами.

– А кто виноват, не я же с дальнобойщиком кувыркался, – бросает Маркус через плечо.

Несколько парней в потных футболках едят сэндвичи, расположившись на капотах своих машин, жмурясь от яркого солнца, но очереди нет, и Маркус едва ли не бежит к фургончику.

– Как думаете, он меня осуждает? – спрашивает Деб нас с Адди. – Может, врезать ему?

– Определенно, – кивает Адди.

– Определенно, нет, – возражаю я.

Обе поворачиваются ко мне и в унисон поднимают брови.

– Маркус обычно никого не осуждает, честно, – поясняю я, разведя руками: от одинаковых взглядов сестер Гилберт жуть берет. – Вряд ли найдется поступок, который ему покажется недопустимым.

– Мне плевать, что он обо мне думает, – закатывает глаза Деб. – Я своими решениями довольна, включая перепихон с дальнобойщиком. А если у Маркуса есть какое-то мнение на этот счет, пусть держит его при себе!

Возможно, Деб и стала матерью – чего я, честно говоря, не ожидал, – но одно в ней осталось неизменным – ей все так же наплевать, что там говорят или думают окружающие. В жизни не встречал подобных людей. Многие притворяются, что им все равно, но Деб же совершенно искренняя.

– Я все слышу, – отзывается Маркус, сделав заказ. – Подтверждаю, никакого осуждения. Я и сам не прочь переспать с незнакомкой. – Он откусывает сэндвич.

Родни тем временем делает заказ:

– Мне, пожалуйста, сэндвич с беконом, яйцом, грибами и соусом для бургеров!

– Хотя такой выбор даже я осуждаю, – качает головой Маркус.

– Что будешь? – спрашиваю я Адди, пока Деб с Маркусом переругиваются.

– Я сама куплю, – поспешно говорит она и лезет в карман комбинезона.

Раньше я прямо-таки леденел в подобные минуты: любой разговор с Адди о деньгах оборачивался для меня ловушкой. То настаивал, что заплачу сам – и это было неправильно, то нервничал, что платит она – тоже неправильно, то нес ерунду вроде: «Подумаешь, пять фунтов, какая разница, кто платит!» Когда Адди говорила, что у меня странное отношение к деньгам, я бесился, но сейчас я ее понимаю. Теперь я прекрасно знаком с жуткой надписью «Недостаточно средств» и искренней радостью от скидки на любимый продукт. И теперь я прекрасно знаю неприятное чувство, когда кто-то настаивает, что за тебя заплатит.

– Да, конечно.

Я пропускаю Адди вперед. Главное – выглядеть непринужденным. Хотя мне непросто постоянно притворяться, что никакого напряжения нет.

Адди удивленно меня оглядывает. Всего лишь пара взмахов ресницами и поворот головы, и все же приятно, что я ее удивил. «Видишь, – хочу крикнуть я, – я изменился, стал лучше! Ты была права, я был дураком, но посмотри на меня сейчас!» Вместо этого я делаю свой заказ:

– С яйцом и беконом, пожалуйста, без соуса.

Адди

– Дилан не стал настаивать, чтобы заплатить за меня, – шепчу я Деб.

Сестра опирается на машину и доедает хот-дог с поразительной скоростью – по-моему, глотает не жуя.

– Да ну? Не выделывался? И даже не прокомментировал? – восклицает Деб с полным ртом.

Я шикаю на нее, бросая взгляд на Дилана. Он стоит возле Родни и Маркуса, безумно сексуальный даже с куском сэндвича во рту, а это не так-то просто.

– Нет, абсолютно нормально воспринял, – продолжаю я.

– Невероятно. Думаешь, он… Адди? Эй?

Я закашлялась, ком застрял в горле. Такое чувство, что там как минимум мяч для гольфа. Дыхание вырывается толчками. Накатывает паника.

Чувствую удар между лопаток. Резкий. Маленький кусочек вылетает изо рта. Сгибаюсь пополам, хватая ртом воздух. Я отплевываюсь и чувствую, как из желудка поднимается желчь, шею сковывает жгучей болью, будто ее вывернули не в ту сторону.

– Порядок?

Я медленно выпрямляюсь и поворачиваюсь. Маркус пристально смотрит на меня. До сих пор же его взгляд проходил будто сквозь меня.

Это он хлопнул меня по спине. Не представляю, как быстро он подбежал. Дилан и Родни только приближались к нам.

– Да, – хриплю я.

Маркус хмурится и разглядывает меня все так же внимательно. Я краснею, вспомнив, как он когда-то на меня смотрел.

– Адди, все хорошо? – Дилан появляется позади Маркуса, Родни пытается его догнать.

Сглатываю и вытираю глаза. Горло до сих пор горит там, где застрял кусок бутерброда.

– Порядок, корочкой поперхнулась.

Маркус отходит, но не перестает за мной наблюдать. Дилан косится на Маркуса, однако оборачивается, почувствовав мой взгляд, и в его глазах такая нежность…

И тут – шлепок об асфальт: Родни роняет яйцо из сэндвича. Раскисшее и блеклое, оно лежит рядом с кусочком бекона, который я только что выплюнула.

– М-да, я представляла нашу поездку чуть более гламурной, – вздыхает Деб, немного помолчав. – А ты?

– Аккуратнее, Роддерз! – говорит Маркус, кивая на сэндвич Родни. – А то и бекон вывалится.

Тогда

Дилан

На следующее утро просыпаюсь с гудящей головой и высокой блондинкой, сидящей у меня на груди. Если бы не похмелье и не тот факт, что блондинка очень знакома, я бы решил, что это был особенно захватывающий сон, но увы, это всего лишь Шерри.

– Уф, – пыхчу я и спихиваю ее с себя. – Ты что творишь, женщина?

– Наношу последний штрих, гляди!

В руке у нее ручка. Ох, не к добру… Провожу по лицу, но рука остается чистой. Еще хуже: стойкие чернила.

– Что ты натворила? Почему ты вообще здесь?

– Все здесь! – восклицает она и спрыгивает с меня.

– Что это значит?!

Встаю с кровати и протираю глаза. Шерри в своем репертуаре: носится по номеру, как щенок по новой территории. Что кажется особенно нелепым, учитывая, что эта вилла не только принадлежит ее родителям, но