Деб. – Какой они консистенции? Жидкие? Твердые? Арахисовое масло?

– Ваш папа клевый, – первым заговариваю я после того, как Нил повесил трубку.

– Он такой, – с нежностью в голосе отвечает Деб. – А что, твой не такой? – Она делает паузу. – Ой, забыла, он же немного козел?

Маркус хохочет. Похоже, он слегка приободрился, да и как тут злиться, когда Нил пространно и во всех деталях описывал фекалии Райли.

Деб заканчивает откачивать молоко и в полной тишине ищет сумку-холодильник. Судя по всему, Родни порывается помочь, но от него больше суеты, чем пользы: Адди ойкает, когда он заезжает ногой по спинке водительского кресла.

– Да, мой отец… непростой человек, – продолжаю я, когда возня прекращается. – Надо сказать, не он один виноват. Я постоянно его разочаровываю. У меня к этому природный талант.

Чувствую, что Адди косится на меня, но не отвожу глаз от дороги. В жарком мареве на шоссе расплывается силуэт машины впереди – она похожа на картину маслом или прямую трансляцию при плохом интернете. Дымка, жара и яростное солнце только добавляют странности и без того причудливому дню, полному сюрреализма.

– Мы нашли компромисс: он не лезет в мою жизнь, а я – в его. Мы не разговаривали с декабря две тысячи семнадцатого.

Адди вздрагивает от моих слов. На секунду представляю, как накрываю ее руку на руле своей.

– Я узнал кое-что неприятное о нем. Если быть точнее, о его любовнице. Оказалось, она живет в роскошном таунхаусе в центре Лондона, а папенька все оплачивает. Из семейного бюджета.

В потрясенном молчании раздается треск: Родни опять открывает свой контейнер с оладьями.

– И ты узнал об этом в декабре два года назад? – медленно спрашивает Адди.

Киваю, не поднимая глаз от колен.

– Быть не может, – поражается Маркус. – В тот самый день?

Бросаю встревоженный взгляд на Адди: краска заливает ей грудь, шею, неровными пятнами выступает на щеках.

– Так вот что вы с Люком обсуждали, когда я написал?

– Угу. Он был дома.

– Ругались с отцом?

– Говорили с мамой, – поправляю я. – Отца не так просто… Ай, проехали.

На настоящий разговор с отцом у нас с Люком никогда не хватало смелости, даже в тот день.

– Ты ведь в курсе, что он будет на свадьбе Шерри? – недоверчиво спрашивает Маркус.

При мысли о встрече с отцом я сдавленно вздыхаю. На грудь словно давит стальная рука. «Я сам отдал власть ему. // Теперь // Обратно ее забираю». Мое самое популярное стихотворение среди подписчиков – всего три строчки, называется «Просто». Сейчас оно одно из моих наименее любимых: я написал его через несколько месяцев после расставания с Адди… и с отцом. Примитивные строчки теперь кажутся жалкими. Будто перестав общаться с отцом, я мог по щелчку залечить раны и жить счастливо, сам делая выбор.

– Дил? – Маркус вырывает меня из размышлений. – Ты ведь знаешь, что твои родители тоже приглашены?

– Да, знаю.

– И ты не виделся с отцом почти два года?

– Верно.

– И на свадьбе вы так или иначе встретитесь…

– Именно.

Долгое молчание.

– И что ты намерен делать? – сухо интересуется Маркус.

Адди не сводит с меня глаз – ее взгляд греет щеку, как лучик солнца.

– Не знаю, – беспомощно отвечаю я. – Слова придут сами собой, надеюсь. Люк тоже будет, так что мы разберемся.

– Окей! – Маркус потягивается, и Деб ахает: видимо, он опять ткнул ее локтем. – У нас еще триста километров впереди, чтобы выработать хоть какую-то стратегию.

Тогда

Адди

Маркус совершенно меняется после случая со змеей: больше никаких заигрываний и попыток очаровать, теперь он попросту меня игнорирует. И все же временами я чувствую на себе его взгляд. Пару дней спустя понимаю: пока Маркус наблюдает за мной, за ним наблюдает Грейс.

– Ты опять на него смотришь, – поддеваю я. Мы вместе стоим у раковины: Грейс моет посуду, а я вытираю, незаметно счищая с тарелок кусочки яичницы, которые она пропустила.

– На кого, на Маркуса? – спрашивает Грейс, отводя взгляд от кухонного окна. – Я безнадежный случай, да? Но он все же очаровательный!

Мы с Грейс отлично ладим. Иногда ее действительно заносит, но жизнь с Шерри научила меня терпению ко всяческим экстравагантным выходкам. К тому же, хотя Грейс очень умная, она не выделывается, прямо как Дилан. И, что крайне важно, она никогда не смотрит на Дилана так, как на Маркуса.

– Если он такой клевый, то почему…

…ты спала с его лучшим другом?

Грейс смеется, прекрасно поняв намек.

– Дорогая, даже не спрашивай. Я – королева противоречий. И потом, с Маркусом серьезных отношений не построишь. Встречайся мы только друг с другом, он бы еще раньше охладел ко мне. Ему нужна была беззаботная Грейс, готовая на эксперименты Грейс, недостижимая Грейс. Он жаждет игр и скандалов.

– Ты заслуживаешь мужчины, который любит тебя такой, какая ты есть. И не пытается переделать.

Она хохочет, запрокинув голову.

– Такого я еще не встречала.

Грейс замечает, как я вздрагиваю.

– Прости. – Она сжимает мою ладонь мыльной рукой и заглядывает в глаза. – Я не про Дилана. Он не плохой, и не думай, просто у нас… Это было не по-настоящему.

– Для него это была игра? Отношения с тобой? – через силу спрашиваю я.

Грейс поджимает губы.

– Да, – серьезно отвечает она. – Прости, дорогая. Знаю, тебе это кажется до ужаса претенциозным, но я никогда не нравилась ему всерьез, да и он мне тоже, честно говоря. Маркусу я начала надоедать… Интрижка с Диланом его взбодрила. Ну а Дилану просто нравилось, что в кои-то веки что-то, принадлежавшее Маркусу, досталось ему. – Грейс бросает на меня сочувственный взгляд. – Поездка в Европу, конечно, ловкий ход с моей стороны. Если ребятам что и нужно, так это цель. Они бегали за мной куда дольше, чем если бы мы остались в Оксфорде. Думаю, идея секса с одной девушкой на двоих была им куда интереснее, чем я сама.

– Мне очень жаль, – выдавливаю я сквозь зубы. – Это ужасно.

– Я тоже не оставалась в долгу, поверь. – Грейс передает мне тарелку. – С другими я поступала куда хуже. Когда дружишь с ними, – она кивает в сторону компании у бассейна, – о спокойной жизни можешь забыть. Но Маркус… – вздыхает она. – У меня не получается выкинуть его из головы, как я поступала с другими парнями.

– Понимаю.

Грейс расплывается в улыбке.

– Дил действительно запал тебе в душу, да?

Я краснею, и Грейс улыбается еще шире.

– Что ж, будем надеяться, он тебя заслуживает, – заключает она и протягивает мне очередную тарелку.

Они постоянно