Мое тело выгнулось, а легкие так сжались, что я и дохнуть не могла. Боль, похожая на удар в солнечное сплетение, была настолько сильной, что я даже толком не помню, кричала я или нет.

А Сорес, не обращая ни малейшего внимания на мою агонию, схватил меня за верхнюю ручку рюкзака и как котенка за шкирку подтащил к переливающемуся, светящемуся пятну.

— Ничего страшного, Лиза, боль пройдет. Ты мне потом еще спасибо скажешь, — усмехнулся он, копаясь у себя за пазухой и извлекая небольшой кожаный мешочек. — А это тебе от меня подарок.

Он развязал мешочек и, выудив из него зеленоватую горошинку, нанизал ее на свой указательный палец.

А может, это была и не горошина вовсе. И цвет, может быть, у нее был совсем иной… я не знаю. Рвущая, режущая боль в груди застилала глаза и мешала адекватно соображать.

Сорес тем временем развернул меня лицом к себе и поднес палец с горошиной к моему лбу.

— И запомни: обо мне на Иппоре ни слова! Пусть это будет наш с тобой маленький секрет.

И, еще раз приторно улыбнувшись, он с силой толкнул меня пальцем в лоб, заставив потерять равновесие и ввалиться прямиком в цветастое северное сияние.

Я отчаянно, до последней секунды пыталась ухватится хоть за что-нибудь! Но рюкзак оказался слишком тяжелым, да и держаться за воздух мало кому удается.

Последнее, что я увидела, это как усатый мужик с внушительным животиком, затянутым в яркий жилет, хохочет и машет мне рукой на прощание. А дальше только водоворот радужных красок, и я в центре этого безумия.

Кувыркающаяся и истошно визжащая.

Похоже, бог морока и тени все же обманул меня. Я рассталась с жизнью.

Ведь как иначе объяснить это невероятное чувство безмятежности, владеющее мной? Никакой боли в груди больше нет. Только тепло и яркий свет, который пробивается даже сквозь плотно сомкнутые веки.

«Как же хорошо, — невольно подумалось мне. — Наверное, я в раю…».

Я еще немного полежала, размеренно дыша. Пахло чем-то приятным, сладковатым, а шевелиться не хотелось совершенно. Но, несмотря на отсутствие боли, тело меня слушаться по-прежнему отказывалось.

«Интересно, а глаза я смогу открыть?» — любопытство брало-таки верх над ленью.

Я напряглась, поднатужилась и разлепила веки, но тут же часто-часто заморгала от обилия света.

— Ох, — приложила я руку к глазам.

Едва привыкнув к освещению, я попыталась сесть, но звон металла, внезапно разрезавший слух, тут же заставил меня замереть.

«Что это было?» — мелькнула у меня в голове мысль, тут же сбросившая остатки блаженной неги. Я с непониманием уставилась на источник металлического звона.

Кисть моей левой руки была обмотана какой-то светлой тканью, немного напоминающей бинт, а поверх нее был закреплен металлический широкий браслет. От него к кольцу, вмонтированному в пол, тянулась тонкая, но, похоже, довольно прочная цепочка.

Я дернула рукой, отчаянно надеясь, что все это шутка и оковы тут же спадут. Как бы не так!

— Что происходит? — прошептала я, усилием воли заставив себя спустить ноги на пол и оглядеться.

Увиденное не привнесло ни грамма ясности. Небольшая комнатка со светлыми, оштукатуренными стенами и серым каменным полом. Кровать-кушетка, на которой сижу я, напольная клозетная чаша в углу и… Да вот, собственно, и все.

— Да где я, черт побери?

Паники пока еще не было, но я ощущала, что с каждой секундой сердце начинает набирать обороты. Я сощурилась и прикрыла свободной рукой лицо. Яркий свет, так режущий глаза, падал из узкого, но довольно длинного окна, расположенного под потолком. На окне — железные прутья, посаженные довольно часто.

«Я что в тюрьме?!» — ужаснулась я и, оттолкнувшись от кушетки, поднялась на ноги. Поковыляла к железной двери без ручки, выкрашенной в тон помещению в светло-серый цвет.

Жуткая слабость в ногах… а все кости словно пластилиновые. Похоже, переход практически опустошил меня, лишив немалой части сил. Благо, что цепочка была длинной, и я могла идти, опираясь о стену.

— Эй, — собравшись с духом, забарабанила я кулаком в дверь. — Меня кто-нибудь слышит?

Приложив ухо к двери, я затаилась: тишина.

Я снова постучала, и на этот раз небольшая дверца на уровне глаз с неприятным скрипом отворилась. От неожиданности я вздрогнула и отпрянула. Из небольшого оконца на меня с испугом глядели пронзительно-синие юношеские глаза.

— Здравствуйте! — тут же взволнованно подалась я вперед. — Извините, но я…

Дверца с таким шумом захлопнулась, что меня обдало воздушной волной, и я вновь невольно отпрянула. За дверью тут же послышался топот пары ног, а затем все стихло.

«Может, с моим лицом что-то не так?» — положила я руки на щеки и помяла их.

Тактильное обследование лица показало: нос, уши и волосы у меня на месте. Тогда в чем же дело?

Я с тревогой бросила взгляд на свои ноги. На них все так же были натянуты синие джинсы, коленки которых были перемазаны оранжевой, сыпучей глиной.

«А когда это я успела так нехило схуднуть?» — округлила я глаза, с недоумением подтягивая то и дело сползающие с талии штаны.

На теле, кстати, все также была моя футболка, а вот тоненькой болоньевой ветровки и след простыл.

— А обувь-то моя где? — спохватилась я, обнаружив, что стою на прохладном каменном полу в одних носках. Далеко не первозданно чистых, кстати.

Вмиг обведя глазами пространство, кроссовок я так и не нашла. Пытаясь подавить в себе волну нарастающего панического страха, я, добравшись до кушетки, забралась на нее с ногами и принялась покорно ждать, когда кто-нибудь придет.

— Вот дела, — задумчиво пробормотала я, от безделья принявшись нервными рывками отковыривая кусочки глины со штанов. — И куда же меня забросил Сорес?

* * *

Сидеть в одиночестве пришлось недолго. Топот ног за дверью возвестил о приближающихся гостях. Я с не дюжим усилием поднялась на ноги и вновь подошла к двери.

Оконце на уровне глаз снова распахнулось. Однако теперь на меня смотрел обладатель светло-голубых, словно лед, глаз. Он окинул меня взглядом и что-то спросил, повернув голову назад. Ответом ему послужил взволнованный возглас.

«Голос ответившего молодой… — размышляла я, сверля взглядом того, кто так же беззастенчиво рассматривал меня. — А этот любопытный господин явно постарше будет».

Мужчина снова глубоким и невероятно мужественным голосом обратился к кому-то за своей спиной. Тот вновь ответил. Однако понять, о чем говорили эти двое, я, как ни старалась, не смогла. У меня вообще складывалось впечатление, что я слушаю аудиозапись задом наперед.