Исходя из данных соображений, я решил отложить боевые действия для приведения армии в порядок. Нам надо хотя бы артиллерию собрать и доукомплектовать дивизии. Эрцгерцог прислал мне диспозицию развития наступления. Зачитать вам?

– Александр Васильевич, давайте говорить начистоту, – твёрдо сказал Константин и поднялся с места. Он опёрся руками о столешницу: – Я считаю, что от Венского двора ничего, кроме предательства ожидать не стоит. Все их военные действия сводятся к пустым демонстрациям. Они вновь хотят нашей крови. Так, нет уж! Нужна им Швейцария и Италия – пусть проливают свою. Разве мы не научены горьким опытом? Армию Римского-Корсакова подставили под удар, а нашу заманили в горы. Пусть сами теперь штурмуют перевалы, а мы, если что, попробуем им помочь, но по мере сил и возможностей.

Генералы тут же поддержали Великого князя.

– Я лично составлю рескрипт императору, – продолжал Константин. – И объясню открыто: министр Венского двора Тугут – предатель.

* * *

В ратуше решили устроить бал в честь русских офицеров. Великий князь Константин принял самое живое участие в подготовке бала. По всей округе разослали приглашения. Наняли целых три оркестра, так, как предполагалось веселиться всю ночь. Денщики по всему городу искали портных, чтобы заштопать офицерские мундиры. У сапожников на столах выросли кучи сапог для починки, повысился спрос на пуговицы и позументы.

Паркет блестел, словно зеркало. Люстры сияли множеством свечей. Скрипки и виолончели играли вальс. Вереница карет и открытых колясок выстроилась в очередь у подъезда. Боже, сколько прекрасных дам! Словно мотыльки слетелись на огонёк свечи. Какие наряды! Мне было немного стыдно за свой старый мундир. Местные аристократы в строгих сюртуках. Башмаки с большими пряжками. Букли. Шёлковые галстуки. Мы с Константином ахнули, когда вошли в залу. Генерал Милорадович, весь разрумяненный, весёлый встретил нас. Сказал тихо:

– Приехали австрийские офицеры, хотят выразить Великому князю своё почтение. – И кивнул в сторону, где ожидали Великого князя группа подтянутых военных в австрийских мундирах.

– Австрийские офицеры? – намеренно громко сказал Константин на немецком. – А что они здесь делают? Бал устроен для героев, с боями прошедших Швейцарию. Разве господа австрийские офицеры были среди них?

Австрийцы помрачнели и отошли в сторонку, но не спешили покидать бал.

– Римский-Корсаков прибыл. – Константин указал мне на мрачного невысокого генерала, с опаской вошедшего в зал. Офицеры здоровались с ним и тут же спешили отойти.

Оркестр грянул марш, и вошёл Суворов. Бодрый, статный, как будто не было за плечами изнурительного похода.

– Зачем же вы мне играете марш? – весело воскликнул он. – Вот, кому надо! – Схватил за руку Константина и вывел на середину зала: – Виват Великому князю Константину!

– Виват! – Воскликнули все.

Затем Суворов стал представлять местному губернатору офицеров, отличившихся в походе. Губернатору особенно было приятно жать руку русским немцам. С Розенбергом он даже обнялся, как со старым знакомым, сообщив, что наслышан о громкой победе под Швицем.

Генерал Римский-Корсаков, почуяв, что не вписывается в здешний праздник, попытался ускользнуть из зала. Чуткий Суворов тут же это заметил и громко позвал:

– Александр Михайлович! Вот, на тебе! Куда это вы?

Римский-Корсаков застыл в дверях, не зная, что ему дальше делать.

– Александр Михайлович, – продолжал Суворов. – Почему вы уходите? Мы с вами даже словом не перемолвились.

– Простите, Александр Васильевич, – растерялся Корсаков. – Виноват…

– Вы-то виноваты? В чем, помилуйте? – Суворов направился к нему уверенным шагом. – Он виноват! В том, что приняли на себя главный удар? Пятьдесят тысяч австрийской армии даже не предприняли попытки хоть как-то вам помочь. Вот кто виноват! Они хотели его погубить, а потом погубить меня. Кишка тонка у них на Суворова. – Он нашёл глазами группу австрийских офицеров. – Передайте эрцгерцогу, что он ответит перед Богом за кровь, пролитую под Цюрихом.

Затем Суворов увёл Римского-Корсаково для личной беседы. А бал продолжался. Я танцевал с прелестными девушками в чудных нарядах, и сердце вдруг заныло от тоски. Мне вспомнился Петербург, Аничков дворец, бал в честь героев Персидского похода. Мы с Софьей танцевали всю ночь. Господи, где она теперь? Вспоминает ли обо мне? А вдруг уже замужем. Почему не пишет? Мне стало несносно находиться среди веселящейся толпы. Я покинул ратушу и побрёл домой, поразмышлять в одиночестве.

Было уже поздно. Последние торговцы закрывали свои лавки на рынке. Вдруг я заметил нашего проводника Антонио. Он выбирал в скобяном магазинчике какие-то инструменты.

– Добрый вечер, – поздоровался я.

– О, месье Добров! Рад вас видеть.

– Вы нас покидаете?

– Да. Моё дело сделано. Я помог вам пройти Швейцарию. Дальше в моём присутствии нет необходимости.

– Вы отправитесь обратно, домой?

– Нет, что вы! – он грустно улыбнулся сквозь седую бороду. – За мои проделки французы меня тотчас расстреляют. Пойду в Северную Италию. Пережду немного, потом вернусь. У меня есть родственники по ту сторону Альп. Помогу им с хозяйством. Силы у меня ещё есть. А как все закончится – сразу домой.

– Что ж, удачи вам, – пожелал я.

– И вам – счастья, – ответил он.

* * *

Константин вернулся поздно. Попросил, чтобы хозяйка приготовила чай. Князь был возбуждён.

– Прибыл фельдъегерь из Петербурга, – объявил он. – Не знаю, плохая новость или хорошая, но император приказал оставаться на зимних квартирах в Баварии. Похоже, он готов разорвать союз с Австрией, а затем с Англией.

– Возможно ли с Англией порвать? – засомневался я. – В Петербурге чуть ли не каждый второй аристократ ходит в английском костюме. Кофе, чай, специи – все привозят английские корабли. А половина флота Великобритании сделано из нашего леса. Да много ещё чего….

– Возможно. Император в гневе. Вы же слышали о Голландской военной компании? Так, вот, она с треском провалилась. Госпитали полны раненых. Бестолковые бои истощили армию. Англия, конечно, добилась своего – заполучила военные корабли Батванской республики, и теперь безраздельно хозяйничает в морях. А Россия что? Пришла в сапогах – ушла в босая.

Пока мы стояли в Пруссии, велись долгие переговоры между Петербургом, Веной и Лондоном. Составлялись планы, сверялись возможности. Вдруг, как снег на голову, пришёл рескрипт от императора Павла: «…обстоятельства требуют возвращения армии в свои границы, ибо виды венские те же, а во Франции перемена, которой оборота терпеливо и не изнуряя себя мне ожидать должно; идите домой немедленно…»

Меня удивило не то, что приказано завершить боевые действия и возвращаться, а слухи о переменах в Париже. Наполеон Бонапарт вернулся из Египетского похода, но не для того, чтобы броситься на защиту внешних врагов Франции. Он саму эту Францию вывернул наизнанку. Совершил государственный переворот. Сменил конституцию. Взял власть в свои руки, наведя в стране железный порядок.