По временам он почти ненавидит ее. И ненавидит за это себя, и это уже кое-что.

– Отметка о прибытии, – отдуваясь, говорит Марк и переходит на ходьбу.

Робби бросает взгляд на свои часы, кажущиеся неуместными на его запястье, но они все хотели часы.

– Угу.

– Если только мы еще не прибыли, – говорит Марк.

Они уже почти подошли к озеру. Робби видит вспыхивающие фонарики, освещающие едва различимые украшения к Хеллоуину.

– Не прибыли, – отвечает Робби.

– Все, что нам нужно сделать, – в сотый раз повторяет Марк, – это перелезть через забор. Обследуем ближайшие тропы, найдем темное место и выскочим на Черри-стрит или дальше на Хейверс. Вернемся к моей машине – и были таковы. Никто ничего не узнает.

Вот каков Марк в двух словах – ничего не хочет усложнять. Не желает платить по счету. Если на уроке проводится письменная работа, он не напишет ни странички, объясняя преподавателю, что у него болит голова, а потом ноет, что получил «ноль». А вот Робби просиживает в компьютерном классе до ночи, но делает лишь пару страниц и получает пятьдесят или шестьдесят баллов, и они оба в пролете. Так кто же на самом деле умнее?

– А что мы сделаем потом? – спрашивает Робби. – Поедем в Перу и будем вечно жить на побережье?

– В Перу нет побережья, тупица, – отвечает Марк. – Все, что угодно. Поедем домой и съедим пиццу. Это не имеет никакого смысла, Робби. Для него все окончится одинаково. Он получит то, что хочет. Мы сделали то, что обещали сделать.

Они сходят с бетонной дорожки, ступая по траве и сосновым иглам. Робби замечает в кустах какое-то движение, но это всего лишь утка, разгуливающая по ту сторону забора из сетки.

– Нет, – говорит Робби. – Я уже сказал тебе «нет».

Поскольку Робби никогда не спорит, Марк не знает, как убедить его. Из него вышел бы паршивый продавец – он просто повторяет одно и то же.

– Мы можем уйти, – подходя ближе, говорит Марк. – А завтра утром проснемся дома.

В детстве Робби как-то смотрел мультик о роботе или о мышке, а может быть, о собаке. В мультике все эти персонажи могли выглядеть очень похожими. Но когда на экране появился этот робото-мыше-пес, какой-то зычный голос прокричал: «А теперь звезда шоу!»

Робби слышит в голове этот голос, когда видит Дестина, человека, из-за которого все и произошло. Человека, разглядевшего в них нечто особенное. Звезд шоу. Робби собирается завершить это так, как обещал Дестину.

Концовка действительно самая важная часть.

Робби смотрит на огни, сияющие на озере. Он улыбается.

18:40

Я хочу есть, – произносит Линкольн.

Джоан с трудом разбирает его слова. Он давно уже ничего не говорил. Они сидели молча, Линкольн прислонился к ее груди. Слишком темно, и играть в человечков невозможно.

Слишком темно для любых вещей.

Она до нелепого радуется его голосу, хотя жалеет, что он не сказал что-то другое.

– Дай посмотрю, – говорит она, хотя и уверена, что у нее ничего нет.

Сначала ощупав карманы, она принимается шарить в сумке.

– Итак, – начинает она, – как, по-твоему, тренируется Бэтмен? Чтобы стать быстрее и сильнее? – (Линкольн ничего не отвечает.) – Думаю, он толкает штангу.

Джоан нащупывает обломки цветных мелков и удивляется, почему до сих пор не выбросила этот мусор.

– Наверное, он крутит хулахуп, – в отчаянии произносит она. – Или занимается балетом. – Наконец она вытаскивает помятый мини-сникерс и, развернув, протягивает ему. – Вот шоколадный батончик, детка. Сникерс.

Беря батончик, он касается ее пальцев:

– У тебя есть еще?

– Сейчас посмотрю.

Больше у нее ничего нет. Все же она продолжает рыться в сумке, слушая, как он, причмокивая, обсасывает свои пальцы. Он всегда запихивает еду в рот дальше, чем следует, и потом слышно, как он жует.

Через несколько мгновений она слышит, как он облизывает пальцы.

– Ты нашла что-нибудь еще? – тихо и степенно спрашивает он.

Она едва различает движение его головы в свою сторону. Его черты различить невозможно, даже глаза и зубы, которые должны были бы сверкать в темноте. Она прислоняется спиной к каменной стене, холодной и твердой. Выступы стены цепляются за ее волосы.

– Больше ничего нет, милый, – говорит она.

– Я очень хочу есть. А крекеров нет?

– Нет. Эй, твои парни с тобой?

– Нет.

– Где же они? – (Молчание.) – Ты же не хочешь потерять их, детка. Нам нужно их найти.

Он не отвечает. Она кладет ладонь ему на ногу, дожидаясь, пока он не прикоснется к ней пальцами. Потом берет его за руку, и он не отнимает руку, но не сплетает свои пальцы с ее, как делает это обычно.

– Давай просто пошарим вокруг, – предлагает она, – и попробуем их найти. Как бывает, когда ты ищешь в темноте пасхальное яйцо. А теперь поищем твоих ребят.

Ему нравится Пасха.

Он отнимает свою руку.

– Сейчас я начну их искать, – шепчет она, понимая, что говорит чересчур бодро. – Ну, кого там у нас не хватает? – Когда он не отвечает, она не может удержаться и продолжает. – Помню, я дала тебе Бэтмена. – Джоан шарит руками по земле, натыкается на колючую сухую траву, а потом нащупывает гладкий пластик и по рогатому шлему узнает, кто это. – У меня тут Локи. Кого еще поискать?

– Тора, – уныло произносит Линкольн. – Хищника. Парня со светлыми волосами.

Она нашла уже троих. Ей кажется очень важным, чтобы на земле не осталось ни одной фигурки, и она совершает быстрые круговые движения руками. Что-то острое – стекло? Осколок камня? Но она не обращает на это внимания.

– Они ушли? – спрашивает он так тихо, что она с трудом разбирает.

Она вытирает руки о юбку. Потом закрывает сумку, застегивая на замок, чтобы фигурки случайно не выпали.

– Плохие дяди? – шепчет она.

– Да.

– Не знаю. Пока не узнаем, хочу, чтобы мы тихо сидели тут.

– А полиция здесь?

– Не знаю.

– Они убьют нас?

– Кто в твоей истории этот парень со светлыми волосами?

– Они убьют нас?

Она слышит его дыхание. Наверное, дыхание громче произнесенных слов. Жаль, она не видит его лица.

– Могут, – отвечает она. – Если найдут нас. Но они нас не найдут.

Она чувствует тепло его прижавшегося к ней тела. Он говорит что-то еще – слишком тихо, слишком тихо, – и, чтобы расслышать его слова, она наклоняется к нему ближе.

– Что? – шепчет она.

– Если они убью нас, наши тела попадут на небо?