– Это не игра! – воскликнула Грейс. – Сколько раз мне тебе повторять?

– Может быть, и не игра, но это не значит, что это не весело, – сказал Дэвид.

Грейс только покачала головой в ответ на этот слишком знакомый аргумент. Если Дэвид не станет более серьезно относиться к миссии, продолжит ли Исайя держать его в Эйри? Грейс не хотела даже думать о том, что может случиться с Дэвидом в их районе, если он останется там без ее присмотра. Она повернулась к Шону.

– У тебя есть младший брат?

– У меня младшая сестра.

– А она усложняет тебе жизнь?

– Что такого, если мы повеселимся, пока мы здесь? – спросил Дэвид. – Никто другой не делает то, что делаем мы.

Шон пожал плечами.

– Он прав насчет этого.

Грейс откинулась назад и сложила руки на груди.

– А что бы тебе сейчас сказал папа?

Выражение лица Дэвида изменилось. Он перестал спорить, и замер с открытым ртом, как будто громом пораженный.

– Ребята, вы задумывались, что еще здесь происходит? – спросил он.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Шон.

– Мы были только в двух зданиях. – Дэвид указал через окно. – Там еще три здания. Как вы думаете, для чего они?

– Почему бы тебе просто не спросить? – спросила Грейс, все еще рассерженная на него.

– Может быть, мне это не нужно, – ответил Дэвид, поправляя очки.

Кан был совсем не похож на отца Чжи. Она уже знала это, но по мере того, как проходило ее обучение, различия становились более очевидными. Кан не прощал ошибок и не терпел недостатков. Оуэну было жалко Чжи, он переживал ее воспоминания, чувствуя тяжесть ее горя в своем сознании. Ее отец только недавно умер, и горечь утраты еще не остыла, а тот мужчина, который сейчас обучал ее, лишь напоминал ей о потере. Так было с дедушкой и бабушкой Оуэна сразу после смерти его отца – особенно с дедушкой.

– Еще раз! – крикнул Кан.

Чжи выполняла различные маневры, мчась по лесу, уклоняясь, переворачиваясь, взбираясь, нанося удары по воображаемым противникам своим спрятанным клинком и одновременно стреляя по другим целям из арбалета на другой руке.

Над ней, на каменистом утесе, стоял Кан и отсчитывал секунды ударами своего посоха, засекая для нее время. Когда она закончила маршрут, Кан покачал головой.

– Еще раз! Ты должна двигаться быстрее!

Она стояла, тяжело дыша, мышцы дрожали от напряжения. Она посмотрела на него. Ей казалось, что невозможно совершить этот маневр еще быстрее.

Кан указал на деревья позади нее.

– Я вижу три места, где ты могла бы сэкономить секунду своего времени. Ты должна искать новые маршруты, использовать новые методы.

– Простите меня, Учитель, – сказала она.

– Ты можешь попросить прощения у хана – за то, что потревожила его сон. Прямо перед тем, как он будет пытать тебя, а потом казнит.

Чжи склонила голову.

– Ведь этим ты не почтишь память своего отца? – спросил Кан.

– Нет, – прошептала она.

– Тогда, – сказал он, – еще раз. Быстрее.

Сжав руки в кулаки, Чжи вернулась к исходной точке маршрута. По пути она снова зарядила арбалет болтами, и направила весь гнев, который она испытывала к Кану, на упражнение.

С исходной точки она снова ринулась вперед. Перед глазами мелькали скалы и корни, ветви и стволы деревьев. Тяжело дыша, она пыталась найти самый лучший, самый быстрый маршрут. Ее клинок сверкал как молния, арбалетные болты со свистом находили свои цели, но в итоге посох Кана зафиксировал ее неудачу.

– Ты была всего на одну секунду быстрее! – закричал он. – Еще раз!

Чжи хотела крикнуть ему, что она старается, но сдержалась и просто взглянула на него.

– Ты ненавидишь меня, – натянуто улыбнулся Кан, как будто наслаждаясь тем, что он заставлял ее это делать. – Но я не враг. Враг – хан Мункэ. Не забывай об этом.

Об этом было трудно забыть.

– Я хотел бы, чтобы ты осталась жива после всего этого, – сказал он. – И мне бы хотелось, чтобы ты заняла место своего отца в Братстве.

– Я тоже этого хочу.

– Тогда ты должна заслужить это. Ты должна доказать свою пригодность в качестве ассасина.

Концом своего посоха он указал на маршрут.

– Еще раз!

Чжи еще несколько раз выполняла упражнение, прежде чем достигла уровня мастерства, которого требовал Кан. Он выразил это простым кивком головы. Достижение результата забрало у нее столько сил, что она не испытывала от этого никакого удовлетворения и хотела просто рухнуть на землю. К счастью, Кан предложил ей редкую возможность отдохнуть.

Они вместе сидели на Рыбном Уступе, молча поедая холодную рыбу и рис. Под ними Чжи видела слияние трех рек и окружающие холмы, отражавшие оранжевый свет летнего заходящего солнца. Ее лоб вспотел, ветра совсем не было.

– Тебя это не поражает? – спросил Кан.

– Что?

– То, что выживание нашей империи зависит от клочка земли, на котором мы сидим, – он постучал по скале уступа. – Один холм. Одна крепость.

– Один человек, – добавила Чжи.

– Да, – сказал он. – Но мне интересно, может, мы просто бросаем гальку в реку?

– Что вы имеете в виду?

– Действительно ли мы меняем курс? Кто-нибудь из нас обладает такой властью? Или мы просто вызываем рябь и говорим себе, что повлияли на течение?

– Вы меня не обескуражите, – сказала Чжи.

– Я и не собираюсь. Неизбежность – это не оправдание бездействия, – он повернулся к ней. – Когда ты начнешь действовать?

– Я жду, когда вы скажете мне, что я готова.

Он рассмеялся.

Несмотря на усталость, она снова рассердилась.

– Вы считаете это забавным?

Он покачал головой.

– Я думаю, ты меня не поняла. Я смеюсь над нами обоими.

– Почему?

– Потому что я ждал, когда ты скажешь мне, что готова, – он снова засмеялся. – Кажется, мы оба будем ждать дальше.

Она не знала, каким образом должна была показать ему, что готова, но у нее не было настроения играть в его игры. Она устала; это был очень длинный день.

Чжи встала, собираясь уходить.

– Это проще, чем ты думаешь, – сказал Кан за ее спиной.

Она остановилась, чтобы ответить, но вместо этого просто покачала головой. Возможно, завтра у нее будут силы с ним спорить.

– Спокойной ночи, – сказала она, уходя.