чистку своих противников [Qazvini 1912–1937, III: 23–24; Boyle 1997: 563][98]. Потомки Угедэя пытались преодолеть разногласия и противостоять узурпации власти толуидами, но было уже поздно, и толуидский переворот, поддержанный джучидами, уничтожил сторонников Угедэя и тех чага-таидов, которые вступили с ними в союз в своих уделах в Центральной Азии и Восточном Туркестане [Qazvini 1912–1937, II: 219–220; III: 28–29; Boyle 1997:265,566]. Что касается Огул-Гаймыш, то ее вместе с Кадакаш-хатун (мать Ширемуна) отправили в орду Сорхахтани-беки, где обе были подвергнуты жестокой казни [Qazvini 1912–1937, III: 59; Boyle 1997:588; Ayati 2004:312; Rawshan, Musavi 1994, II: 839; Boyle 1971: 215]. Таким образом, правление Огул-Гаймыш, как кажется, имело последствия, хотя и негативные, для монгольской знати и ознаменовало завершение определенной эпохи в истории Монгольской империи. Гильом де Рубрук комментирует ее влияние, описывая встречу с новым монгольским правителем: «Мангу (Мункэ) своими устами поведал мне, что Чамус [Огул-Гаймыш] была худшей из ведьм и что своим колдовством она уничтожила всю свою семью» [Dawson 1955: 203].

После смерти Огул-Гаймыш и восшествия на престол хана Мункэ (пр. 1251–1259) империя вступила в новый период, и Великое ханство оказалось в руках толуидов. Идея единой Монгольской империи не переживет самого Мункэ, а ее раздел на территориальные единицы в Китае, Центральной Азии, Руси и Иране вызовет постоянные споры и борьбу за территорию и влияние[99]. С 1251 года Монгольская империя разделилась на две основные сферы влияния, контролируемые джучидской и толуидской ветвями потомков Чингисхана. Великий хан останется в Китае до XIV века с провозглашением Кубилай-хана (пр. 1260–1294), но подход толуидов к институту женского регентства будет сильно отличаться от подхода их предшественников из числа сторонников Угедэя. В то время как последние удерживали свои уделы в восточных регионах Центральной Азии и Монголии, при толуидах центр тяжести империи постепенно переносился на юг, на китайские территории с более оседлым населением[100]. Хотя в источниках не прослеживается особого предупреждения относительно женского пола императриц 1240-х годов, женщина больше никогда не будет управлять всей империей. Тем не менее заимствованный от каракитаидов кочевой институт женского правления будет сохранен, упразднен или преобразован в новых ханствах.

Продолжение кочевой традиции в Центральной Азии: Оргина-хатун и правление Чагатайского ханства

Чагатайский улус, включавший территории в Западном Туркестане, облагал данью богатую Ферганскую долину и находился под властью женщины по имени Оргина-хатун (пр. 1251–1260) в течение почти десятилетия после воцарения Мункэ-хана[101]. Согласно Рашид ад-Дину, она была дочерью Тёралчи, одного из сыновей Худуха-беки, правителя ойратского народа во времена Чингисхана, и Чечейген-хатум, дочери Чингисхана[102]. Она переехала в Среднюю Азию, когда вышла замуж за Хара-Хулагу, внука Чагатай от его сына Мутугена (ум. 1221), названного наследником царства при жизни Чагатай [Rawshan, Musavi 1994, 1:752; Boyle 1971:138]. Будучи внучкой Чингисхана, она, безусловно, занимала высокое положение и имела тесные связи с членами толуидской ветви монгольской правящей семьи. Кроме того, она была сводной сестрой Олджей-хатун и сестрой Гуюк-хатун, — обе были женами Хулагу[103]. Более того, она стала племянницей Мункэ-хана, когда он женился на тетке Оргины Огул Коймиш, дочери Кутука-беки [Rawshan, Musavi 1994, I: 100; Thackston 1998: 55]. У нас имеется лишь скудная информация о жизни Оргины-хатун до ее восшествия на престол[104]. В то же время она сыграла важную роль в смуте, потрясшей Чагатайский улус после смерти Чагатая в 1244 году, и в последующей борьбе за Великое ханство во время правления Дорегене, Гуюк-хана и Огул-Гаймыш.

Утверждается, что Оргина-хатун пользовалась большим уважением основателя улуса (Чагатая), который «очень любил ее и называл Оргина-бэри (бэры — невестка)» [Rawshan, Musavi 1994,1: 100; Thackston 1998: 56]. Когда Чагатай скончался, ее муж стал правителем земель своего деда и сохранил это положение во время регентства Дорегене. Оказавшись на троне, Гуюк-хан решил заменить Кара-Хулагу своим другом и сотрапезником Есу Мункэ (сыном Чагатая) [Biran 2009: 48]. Помимо дружбы с ним, Рашид ад-Дин приводит еще одну причину, объясняющую замену Кара-Хулагу, и высказывает предположение, что именно вражда между Есу Мункэ и Мункэ-ханом стала причиной смещения мужа Оргины с трона [Rawshan, Musavi 1994,1: 760; Boyle 1971: 143][105]. He отрицая соперничества между этими двумя принцами, объяснение Рашид ад-Дина кажется мне несколько противоречащим фактам и политическим реалиям того периода. Устранение Кара-Хулагу вписывается в контекст борьбы между двумя различными концепциями имперского правления, воплощаемыми Сорхахтани и Дорегене. Усилия Фатимы-хатун по замене таких принцев, как Елюй Чукай, Махмуд Ялавач, Масхуд Бег и Кёргюз, как упоминалось выше, пользовалась поддержкой Кара-Хулагу и Оргины-хатун [Rawshan, Musavi 1994, II: 801; Boyle 1971:177; Raverty 1881:1149, прим. 7][106]. Им приписывают решение направить Курбуку и Аргун-агу в Хорасан, чтобы захватить, убить и заменить Кёргюза[107]. Учитывая это, устранение Кара-Хулагу нельзя объяснить близостью Есу Мункэ к Гуюку. Это нужно рассматривать как меру, предпринятую Гуюком, чтобы подтвердить образ независимого правителя, принимающего собственные решения после смерти матери Дорегене. Аналогичным образом, замена, по крайней мере частично, могла быть способом, с помощью которого Гуюк пытался установить внутренний мир после потрясений, происшедших во время правления его матери, и для поиска стабильности политического баланса в правящей семье.

Итак, Есу Мункэ стал правителем Чагатайского улуса в Центральной Азии и сторонником линии преемственности Гуюка (и Угедэя) с 1246 года до воцарения Мункэ-хана в Великом ханстве в 1251 году [Qazvini 1912–1937,1: 220; Boyle 1997: 265]. Учитывая эти полномочия и неприязнь, которую Есу Мункэ, вероятно, испытывал к Мункэ-хану, неудивительно, что «когда Мункэ-хан стал ханом, он дал Кара-Хулагу ярлык, повелевающий ему предать Есу Мункэ смерти и как наследнику стать правителем этого улуса» [Rawshan, Musavi 1994,1: 767; Boyle 1971: 149; Ayati 2004: 335][108].

Нам мало что известно о действиях Оргины в этот период. Рашид ад-Дин не знает, сопровождала ли она своего мужа, когда его сменил Есу Мункэ и он отправился в вынужденное изгнание, или оставалась в Центральной Азии [Boyle 1971: 143]. Однако Кара-Хулагу умер на обратном пути в Среднюю Азию, получив приказ Мункэ предать смерти своего дядю, и, следовательно, именно Оргина-хатун должна была действовать — «предать Есу Мункэ смерти в соответствии с ярлыком и править вместо мужа» [Rawshan, Musavi 1994,1: 767; Boyle 1971: 149–150][109]. После смерти Кара-Хулагу в 1252 году Чагатайское ханство вновь осталось без правителя. Оргина-хатун приняла правление от имени своего сына Мубарак-шаха (пр. 1266) в соответствии с повелением Мункэ-хана [Qazvini 1912–1937,1: 230; Boyle 1997: 274]. Следовательно, институт женского регентства, похоже,