«Может», — говорю я, — «Вам не стоит тащить ко мнекаждый кусок мусора, который вы подобрали?» Воскресным вечером я иду в«Останемся мужчинами вместе», — а подвал Церкви Святой Троицы почти пуст.Здесь только Большой Боб и я, — вваливаюсь сюда, каждый мускул моего тела измученвнутри и снаружи, но сердце по-прежнему колотится, и мысли ураганом вьются вголове. Такова бессонница. Всю ночь твои мысли витают в эфире.

Ночь напролет ты думаешь: «Я сплю? Я спал?» Словно внасмешку над травмами, руки Большого Боба, обтянутые рукавами его футболки,вздуты мышцами и сияют мощью. Большой Боб улыбается, он так рад меня видеть.

Он думал — я умер.

«Ага», — говорю, — «Я тоже думал».

— Ну, — говорит Большой Боб. — У меня хорошиеновости.

«Где все?»

— Это и есть хорошая новость, — говорит Большой Боб. —Группу распустили. Только я заглядываю сюда, чтобы рассказать об этом парням,которые могут тут показаться.

Я валюсь с закрытыми глазами на одну из клетчатых кушеток измагазина недорогой мебели.

— Хорошая новость в том, — рассказывает БольшойБоб. — Что открылась новая группа, но первое ее правило — не упоминать оней.

Ох.

Большой Боб продолжает:

— И второе ее правило — не упоминать о ней.

Вот черт. Я открываю глаза.

Дерьмо.

— Группа называется бойцовский клуб, — говоритБольшой Боб. — И она собирается в ночь каждой пятницы в закрытом гараже загородом. По ночам в четверг есть еще один бойцовский клуб, который собирается вгараже неподалеку.

Мне незнакомы оба эти места.

— Первое правило бойцовского клуба, — говоритБольшой Боб. — Не упоминать о бойцовском клубе.

По ночам в среду, четверг и пятницу Тайлер работаеткиномехаником. Я видел его выручку за прошлую неделю.

— Второе правило бойцовского клуба, — говоритБольшой Боб. — Не упоминать нигде о бойцовском клубе.

В ночь субботы Тайлер ходит в бойцовский клуб со мной.

— В бою участвуют только двое.

Воскресным утром мы приходим побитыми и спим весь день.

— Бои идут один за другим, — говорит Большой Боб.По ночам в воскресенье и понедельник Тайлер обслуживает столы.

— Драться без обуви и рубашек, — ночью в четвергТайлер дома, готовит мыло, оборачивает его в бумагу с тиснением и отправляетзаказчикам. Мыловаренная Компания на Пэйпер-Стрит.

— Бой продолжается столько, сколько нужно. Эти правилапридумал парень, который изобрел бойцовский клуб.

Большой Боб спрашивает:

— Ты его знаешь? Я сам никогда его не видел, —говорит Большой Боб. — А зовут его — Тайлер Дерден.

Мыловаренная Компания на Пэйпер-Стрит.

Знаю ли я его. «Черти…», — говорю, — «Может изнаю».

Когда я добрался до Отеля Риджент, Марла стояла в вестибюле,одетая в халат. Марла позвонила мне на работу и спросила, не пропущу ли ятренажерный зал и библиотеку, или прачечную, или куда я там собирался послеработы, — и вместо этого наведаюсь к ней.

Марла позвонила потому, что ненавидит меня.

Она не сказала ни слова о своем коллагеновом фонде доверия.

А сказала она — не сделаю ли я ей услугу? Марла лежала впостели этим днем. Марла жила на продуктах, которые служба «Еда на колесах»привозила для ее умерших соседей, — Марла забирала их продукты и говорила,что сейчас они спят. Так вот, сегодня Марла валялась в кровати в ожиданиедоставки «Еды на колесах» между полуднем и двумя часами дня. У Марлы пару летне было медицинской страховки, поэтому она забросила осмотры, но сегодня утромона проверялась и обнаружила что-то похожее на гниль и узелки у себя в груди,около руки, и сгусток какой-то одновременно твердый и мягкий, и она не можетрассказать об этом никому из тех, кого любит, чтобы не напугать их, и она не можетпозволить себе пойти по врачам, а вдруг это ничего страшного, но ей нужнорассказать об этом кому-то, и кто-то другой должен посмотреть и проверить.

Карие глаза Марлы цветом напоминают животное, котороенагрели в печи и потом бросили в холодную воду. Такой цвет называютвулканическим, гальваническим или каленым.

Марла говорит, что простит мне выходку с коллагеном, если япомогу ей проверить.

Мне ясно, что она не позвонила Тайлеру, потому что не хочетпугать его. А я с ее точки зрения не мужчина, и я ее должник.

Мы поднимаемся в ее комнату, и Марла рассказывает мне, что вдикой природе не найдешь старых животных, потому что они не доживают достарости. Стоит им заболеть или утратить быстроту рефлексов — их убивает болеесильное. Животным не положено стареть.

Марла укладывается на кровать, развязывает пояс халата иговорит, что наша культура сделала из смерти что-то неправильное. Старыеживотные — неестественное исключение.

Уроды.

Марла дрожит и потеет, а я рассказываю ей, как однажды вколледже у меня вскочила бородавка. На пенисе, — правда, я сказал — «начлене». Я пошел в медпункт, чтобы ее убрали. Эту бородавку. Уже потом ярассказал об этом отцу. Это было годы спустя, и мой папа посмеялся и сказалмне, что я был дураком, потому что такие бородавки — как природный презервативс рифлением. Женщины их любят, и Бог оказал мне услугу.

Я на коленях у кровати Марлы, мои ладони по-прежнемухолодны, я прощупываю ее холодную кожу понемногу за раз, протирая немного Марлыв пальцах на каждом дюйме, и Марла говорит, что эти бородавки, которые какприродный презерватив с рифлением, вызывают у женщин рак матки.

Так вот, я сидел с бумажным поясом в комнате обследования вмедпункте, пока студент-медик опрыскивал мой член из канистры с жидким азотом,и еще восемь студентов-медиков пялились на это. Вот так ты закончишь, если утебя не будет медицинской страховки. Правда, они не называют его «член», —они говорят — «пенис»; но как ты его не называй, — когда обрабатываешь егожидким азотом, можно с тем же успехом прижечь его щелоком, — это настолькобольно.

Марла смеется над рассказом, пока не замечает, что моипальцы застыли. Будто я что-то нащупал.

Дыхание Марлы замирает, ее живот напрягается как барабан, иее сердце колотит кулаком в этот барабан из-под тонкой кожи. Нет-нет, яостановился, потому что рассказываю, и потому, что на минуту мы оба исчезли изспальни Марлы. Мы оказались в медпункте, за много лет в прошлом, где я сидел налипнущей бумаге с горящим от жидкого азота членом, когда один изстудентов-медиков увидел мою голую ступню и вылетел из комнаты в два большихшага. Он вернулся следом за тремя вошедшими в комнату настоящими врачами, идоктора оттеснили человека с канистрой жидкого азота в сторону.