лекарства.

– Да, верно. Мне показалось, одной упаковки недоставало. Наверное, ошибся.

Она кивнула.

– Как дела? С малышом все нормально? – спросил он более теплым голосом.

– Да, пришла за его бутылочками.

– Помочь?

– Спасибо, уже нашла, – сказала она.

Возвращаясь обратно к берегу, Лори размышляла о странном выражении лица Майка за секунду до того, как он ее увидел. И про лекарство зачем-то соврал…

Глава 19

Теперь | ЭРИН

– Я не верю пилоту, – говорю я британскому консулу.

Мы проговорили час, наша встреча завершилась, и мы выходим из отеля, я – хлопая шлепанцами, он – мягко ступая кожаными мокасинами.

Я старалась как могла: говорила ровным голосом, задавала лаконичные вопросы, сидела спокойно, не всплескивая руками. Хотелось выпить, но я удержалась и не заказала «Кровавую Мэри». Все без толку: он уходит, а мое расследование не продвинулось ни на йоту.

Я рассчитывала, что после нашего разговора он примется за дело, нажмет на все рычаги, поднимет шум вокруг имени Лори. Два года назад этот же консул, Стивен Уиллс, сообщил мне об исчезновении самолета. Через него я связывалась с местной полицией, Управлением гражданской авиации Фиджи и министерством иностранных дел на родине. Отзывчивый, предупредительный, помогал с документами. Однако, увидев меня на Фиджи снова, он немало удивился: я – не попавшая в затруднительное положение гражданка Великобритании, а приехала сюда добровольно, с единственной целью – добыть сведения, которых, как примерная ученица, должна покорно ждать дома подобно остальным родственникам пропавших пассажиров. Я – его головная боль.

Мы выходим из отеля, останавливаемся наверху мраморной лестницы, спускающейся в ночь.

– Пилот был не единственным выжившим, – говорю я в который раз, будто повтор способен превратить утверждение в неоспоримый факт. – В разговоре Майк Брасс сказал: «У нас не было выбора». Он не оговорился. В крушении выжили другие люди.

– Как я уже сказал, – спокойно и терпеливо произносит британский консул. – Я передам эту информацию соответствующим властям.

– Да, но я считаю, полиция должна активнее заняться расследованием. Пилот всем лжет. Почему он не сказал, где находится остров? Он что-то скрывает… не хочет, чтобы правда вышла наружу! – я говорю слишком быстро, да и стою близковато.

– Уверяю вас, я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы получили ответы на ваши вопросы, – звучит из его уст банальная отговорка.

– Что именно вы сделаете? Я хочу знать, кому вы позвоните, что спросите? Какой у вас план, хочу знать все подробности…

– Как я уже сказал, – перебивает меня консул, – сейчас важно разыскать обломки самолета. Власти уже готовят новый поисковый рейд.

– При чем тут обломки? Важно, что знает пилот! Он же явно что-то скрывает!

– Я понимаю, как вы расстроены, – сдержанно, без капли сочувствия, произносит он.

– Ах, понимаете? Кто-то из ваших близких тоже летел этим самолетом? – Знаю, что переступила черту, но плевать на этого марионеточного консула. – Шум вокруг крушения не на руку ни авиакомпании, ни туристическому бизнесу. Никто не хочет ворошить это дело, а Майк Брасс умирает! Время на исходе! – Я не просто кричу, а отчаянно жестикулирую, растопырив пальцы.

Так, спокойно.

Опускаю руки вдоль тела.

Вдох. Выдох.

По лестнице, попадая в такт, поднимаются две загорелые девушки с сумками на плечах. Их сходство очевидно: прямые удлиненные носы, цвет кожи, очертания рук – они сестры.

Провожаю их взглядом. Они же смотрят исключительно друг на друга, о чем-то болтают без умолку, глаза оживленно блестят. Хочу дотянуться, ощутить тепло их сестринской близости, словно она осязаема и ее можно потрогать или вдохнуть.

Думаю о Лори: мы тоже поднимались по этим ступеням пару лет назад, тащили за собой чемоданы, солнце светило в затылок. Легкость между нами я воспринимала как должное. Даже протестовала, проверяя силу ее любви на прочность, неизменно упираясь в мягкие стены безусловного принятия. Сейчас я бы ни за что на свете не стала с ней спорить, не выскочила бы из ресторана в одиночку, как ошпаренная. Не оставила бы ее, все сделала бы иначе…

– Эрин? – вывел меня из задумчивости голос консула.

– Что, простите? – кажется, он о чем-то спрашивал.

– Я говорил, что, если что-то понадобится, у вас есть мой номер.

– Хорошо… – кажется, я ослабила хватку, и он тут же воспользовался возможностью уйти.

Он повернулся и начал спускаться по лестнице, с каждым шагом расслабляя плечи – явно рад, что наша встреча окончена. Сейчас вернется в прохладу дома, а завтра, на работе, сядет за шикарный, покрытый кожей письменный стол, где ждет стопка свежих газет, и с огромным удовольствием вычеркнет нашу встречу из списка запланированных дел.

А я должна двигаться вперед – помощи ждать неоткуда. Я видела, в каком состоянии пилот: его дни сочтены. Нужно выяснить все как можно скорее, пока не поздно.

Вспоминаю наш разговор, выискивая подсказки.

Он сказал:

Не мог похоронить… лопаты не было… копать нечем.

У нас не было выбора.

У нас. Кто эти «мы»?

Конечно, может, он ошибся, оговорился, под воздействием боли или лекарств. А вдруг нет?

Я видела его лицо, когда он это говорил: казалось, копни глубже, и правда обнаружится, как скрытый под землей артефакт, твердый и осязаемый, надо лишь аккуратно разрыть по краям и поддеть.

Я должна увидеть Майка снова, проникнуть в темную сокровищницу его секретов и вытащить истину на свет.

Глава 20

Тогда | ЛОРИ

Лори проснулась оттого, что по щеке ползло какое-то насекомое. Она хлопнула себя по лицу: крупный жук с темным панцирем отлетел с подбородка к груди и, оглушенный ударом, пополз к ногам. Лори в ужасе стряхнула насекомое на землю: жук уполз, глубоко зарываясь черными лапками в песке.

С бешено колотящимся сердцем она растерянно оглянулась по сторонам, увидела тлеющие остатки костра и тут же вспомнила о катастрофе. Лори обняла себя обеими руками и всхлипнула.

– Что-то случилось? – поднял взлохмаченную голову лежащий по другую сторону костра Дэниел.

Лори замотала головой, и движение причинило ей боль.

Она оглядела лагерь: костер догорал. Майк и Феликс уже ушли, неподалеку лежали свернутые подстилки. Лори заглянула в люльку: малыш еще спал. Прошлой ночью она еле его уложила. Он капризничал и никак не засыпал. Все ему было не так: духота, стрекот насекомых, молоко не той температуры, темнота, запах Лори, а не матери. Вконец измученный, всхлипывая, Сонни угомонился только к рассвету.

Утро выдалось пасмурным, но душным.

– Пойду плесну воды на лицо, – сказала Лори и пошла к берегу, оставив Дэниела наедине с ребенком.

Ходьба давалась ей с трудом, ноги отказывались идти.