В «Разговорнике», спектакле квартета И, есть монолог про кофе, про то что запах манит, а вкус оказывается горьким. И проводится аналогия с отношениями с женщинами. Ответственно заявляю — абсолютно та же фигня с обратной стороны. Вы для кофе тоже, знаете ли, не предел мечтаний. Но это лучше, чем быть с душой сваренным и источать аромат — и никем не быть выпитым. Уж лучше так.

…..

На первом курсе я написала текст ко дню первокурсника — видение будней студента и всех его немудреных событий с точки зрения футбольного мяча, который они, первокурсники, пинают со всей дури в дружественном матче между студентами и профессорами. Весьма скептической, причем, точки зрения. Кураторы со вниманием выслушали мой монолог, смеялись во всех нужных местах. И взяли его в работу. И в итоге оставили от него ошметки. Один визуальный ряд. С тех пор я ничего не писала до сегодняшнего дня.

…..

Не пой. Не пой. Не пой. Ну не пой же ты в конце-то концов! Это то, что я слышала постоянно от родителей. Видимо я все-таки не замолкала, хотя и не помню этого, и не замечала. Причем от своих детей я слышу ровно то же самое. Преемственность и непрерывность.

Что вижу то пою — рассказывали, что в детстве, когда я ехала в автобусе, пение мое звучало примерно так — дома-дома, люди-люди, машины-машины и так до бесконечности, все что знала — требовалось назвать. Говорят, звучало на однообразный заунывный мотив.

….

И вот как из той девочки, замерзшей и лежащей на раскаленном камне после купания в ледяной воде, получилась вот эта седая беззубая всклокоченная старуха, которая смотрит на меня из зеркала — совершенно непонятно. Но обратно перематывать и смотреть еще раз я бы не хотела. Как было, так и было. Наверное, я отвлеклась на рекламу чего-то несбыточного и поэтому все прошло так стремительно. Вечный вопрос — как так быстро пролетела жизнь? — и вечное же отсутствие ответа. И теперь самый интересный вопрос — а кто смотрит в это зеркало? Пожалуй, что женщина средних лет. Которая внутри девочка на камне. А в отражении старуха.

……

Про страх и смелость

Почему-то просить продавщицу в универсаме в 10–12 лет — взвесьте килограмм моркови, или что там можно было взвесить в советском универсаме — это была немыслимая дерзость, язык присыхал. А вот допытываться у Владислава Крапивина, почему он так назвал книгу и героев, а не эдак — это пожалуйста. Вероятно, если есть внутренняя потребность и необходимость — тогда не страшно. Это сильнее страха. Или у Ильдара Зиганшина взять интервью. Хотя и дрожащими руками.

Крапивин приходил на встречу с детьми в местную нашу библиотеку. Статный, высокий, с серебристой шевелюрой. Толпу детей видимо загнали принудительно на мероприятие, потому что почти все сидели молчали. А мне одной не молчалось, потому что я сама пришла. Мне библиотекарши потом сказали большое человеческое спасибо за регулярное нарушение тишины. А Зиганшин — это уже было по поручению школьной городской газеты, чудом только я не уронила себе или ему на ноги это гроб черный тяжеленный, тогдашний диктофон. Каждый вопрос начинала со слов «а скажите, пожалуйста» — пока он наконец не взбеленился и не попросил проговаривать эту часть не вслух.

Библиотека же стала моим первым местом работы, в соседнем от меня доме, на окраине города. На всю жизнь запомнилось — в один из первых моих дней работы пришла старшеклассница и попросила «синюю книгу по философии». Может быть вы уточните автора, или название? Или период? Нет, просто дайте синюю книгу. Ок. Пошла искать на полках читального зала. Там и вправду она одна такая стояла, красивая, василькового цвета. На полупустой полке, озаглавленной «философия».

Позже я перевелась в головное отделение этой сети библиотек. Директор запомнилась тем, что собственноручно писала грозные объявления в женском туалете: «не мыть голову в раковине!» А то так хотелось, спасу нет. Она же произнесла гневный прочувствованный монолог о том, что молодые барышни, только принятые на ответственную работу, так и норовят уйти в декрет. Нет ли у меня случайно именно таких коварных намерений? Нет, что вы-что вы, ни в коем разе, мне и в голову не приходило. Ровно через месяц я узнала, что беременна.

……

Внешность не имеет ни малейшего значения. Я помню, что я сказала про рыжую зеленоглазую, от своих слов не отказываюсь, но если прет изнутри энергия — то на нее реагируют. Если нет — то хоть упергидролься вся снизу доверху. Накануне свадьбы, когда я гудела как натянутая струна внутри, мне нужно было оббежать ряд инстанций, собрать справок мешок, чтобы в тот же день отправить ребенка младшего за город в лагерь. И вот я взмыленная мышь с невнятным пучком на голове носилась как ужаленная по городу — и за два часа трижды пытались ко мне подкатить со вполне определенными намерениями. Отшивала на автомате, почти не вглядываясь. Потом только после свадьбы подумала — а что это было вообще? Что за массовая провокация меня? Ни до, ни после такого не случалось. И наверняка у каждой почти женщины есть подобная история в запасе.

Но и обратное тоже верно. Когда ты на подъеме, и все тряпочки тебе особенно к лицу, и бархатка прелесть, и ты как Кити чувствуешь, что эта бархатка говорит — вот тогда непременно встречи сорвутся, свидание отменится не по твоей инициативе, а все то, что запланировано, пройдет скомкано и невнятно. Где логика?

…..

Прокуренная комната полная прокуаренных людей. Рано или поздно вся эта вакханалия с прививками и кодами закончится. Или уже не закончится никогда? Непонятно, что надо думать про всю эту ахинею. Мне кажется, когда большевики пришли к власти, вот примерно так люди себя ощущали. Пережидали. Интересовались у медиумов и раскладывали пасьянсы. И никто не думал, что это все на 70 лет затянется. Мракобесие и джаз.

Когда я лежала в ОММ перед первыми родами, приключилась в городе эпидемия гриппа, ежегодная и сезонная впрочем, а в больнице соответственно карантин был объявлен. Т. е. в отделение к беременным было нельзя приходить и даже внизу в приемнике общаться с родными тоже запрещалось. Только передать пакетик через бабушку-цербера. Но самое занятное, что на платную палату грипп не распространялся. Туда можно было посетителям, при том, что она находилась в том же коридоре, как раз между двумя бесплатными. Когда