И вот когда я уже почти уверенно шла к выздоровлению, но все еще была беззащитна перед агрессией того человека, выглядывала каждый раз во все окна, не караулит ли он меня у выхода — вот тогда появился он, БМ. С красивой бородой и комплексом спасителя. Каким-то чутьем он понимал мою покалеченность внутреннюю. И все свои силы бросил на то, чтобы меня защищать и поддерживать, оберегать. Если бы пришлось, он дал бы в морду кому следует и причитается. Но не пришлось, поскольку агрессивные с женщинами твари всегда трусливы и прячутся в тени по углам. Так гандонушка и не пришел на назначенную им же самим встречу. Так и отсох от нас, от меня. И я постепенно пришла в себя. Поправилась. Оттаяла. А спасенным, выжившим, выздоровевшим спаситель как бы вроде уже и ни к чему. И роль БМ стала неясна.

17 ноября.

Сегодня была в театре. И для меня это неожиданно. Потому что до сих пор я его воспринимала как кривляния взрослых людей. Потому что очень сложно из ничего, из воздуха сделать нечто. Наверное потому, что последние раза три это был Коляда-театр. А сегодня — Тургеневъ-театр. Дурацкая комедия положений — и так смешно. И пришла на спектакль в смутном настроении. И оно вдруг магическим образом стало легким и беззаботным. Хотя в моей то ведь жизни ничего ровным счетом не поменялось. А почему-то оттого, что люди там что-то поделали на сцене— легче жить стало мне. Дышать свободнее.

Актер театра Тургеневъ в интервью: если отбросить всю шелуху и перипетии незамысловатого сюжета — за ним встанет та глубина, та настоящая эмоция, ради которой мы и делам все это. Вот она, вся моя шелуха.

Причем ради того, чтобы попасть в театр, пришлось метнуться поставить прививку от ковида. Вот такие жертвы ради искусства. Не руку, конечно, обрубила, но тоже бог знает, во что это выльется. Никакой иной практической цели это в данном случае не имело. Моя лично повседневная жизнь выстроена так, что нет никакой необходимости посещать места массового скопления. А вот ради этого пошла и массово скопилась. Он, кстати, не массовый театр. Камерный. Может потому и пробирает. Может под высокими сводами меня так не тронуло бы, до глубины души.

Глубина души — в каких единицах измеряется? И какая у нее вообще глубина? Как блюдце? Как колодец? Бездонная? Погрузите это чувство на три метра в глубину души, через две недели достаньте. Помешивайте ложечкой, как достигнет золотистого цвета, так готово к употреблению.

Мне сказали, что я похожа на мои тексты, и значит, они подлинные. Значит в них все так, как в моей жизни? Такие же качели и эмоциональные перепады? Я поняла. Я максимально приблизила к себе бешеного, агрессивного человека, чтобы он показал мне меня же. С моими дикими скачками. От феи до бабы яги. От любви массового поражения до склочной сварливой злобной старухи. Не видящей ни единого светлого пятна во всем мире. Когда все в мрачных тонах. И я не то, чтобы всех ненавижу, но не вижу ничего доброго в них. Люди кажутся картонными. В такие моменты надо уходить и не разговаривать ни с кем и никого не задеть осколками в этот момент. Острыми ножами своих слов. А потом снова происходит наполнение жизнью. И вот в этих качелях я и существую внутри. Просто в тот период, когда это было выведено на внешний экран, на внешний носитель, это било слишком больно по мне же. А теперь это все внутри пребывает. И не причиняет уже разрушений.

………

Перечитываю переписку с мужчиной. Какая странная способность за простыми буквами и сообщениями видеть то, чего в них совершенно нет. Какая-то иная реальность начинает проступать. Как калька подложенная Норштейном под изображения ежика и медвежонка. И это уже не ежик и медвежонок, а трактат о путешествии души в неведомое. Как трехмерная картинка, которую надо повернуть особым образом, чтобы за бессвязностью и пестротой увидеть объем. Никогда, кстати, тот фокус мне не давался со специально напечатанными альбомами. Зато просто с обычным текстом переписки из немудреных фраз — как здрасьте. И все женщины в этом талантливы. За запятой случайно не там поставленной увидеть целый мотив. И так сладко им это видеть. Или горько. Или обидно. Или сердце замирает.

(Набирала сейчас в поисковой строке — Юрий Норштейн ежик в тумане. Гугл упорно пишет — в Тюмени. Видимо в Тюмени по мнению гугла должна быть кране высокая степень концентрации ежиков).

…А потом прочитают люди весь этот текст. И скажут, что это исповедь проститутки с филологическим уклоном. Причем с уклоном они обе — и проститутка, и исповедь. Ну да что теперь поделаешь. Люди всегда что-то говорят. Их хлебом не корми, дай поговорить о чужих ошибках. Пусть поговорят. Везде, где бы я не появилась, особенно если это более или менее замкнутое сообщество, я вскоре становлюсь предметом горячих обсуждений и выразительных умолканий при собственном появлении в комнате, полной женщин. Я уже привыкла.

Мне все-таки больше нравится версия, что язык возник как способ передать сплетни, а не полезную информацию. Точнее сплетни и были полезной информацией. Еще точнее — мужчины сообщали информацию типа — у водопоя лев, будьте бдительны, дорогие сограждане; у старого дуба ядовитые грибы, не отравитеся. А женщины в этот момент тщательно перемывали кости всем соседушкам по кругу. Она то с этим, а тот то с той, нет вы представляете? А тут я такая — ой, да что вы говорите, да не может быть! Вот примерно с тех пор нам и сложно понять друг друга. Потому что просто передать сообщение — это даже мой кот в состоянии. Вчера его случайно закрыли на балконе, и он встал у окна на кухне, зыркнул глазами в сторону форточки и произнес отчетливо «мявк-мявк» и сидит себе спокойно ждет. Ибо надо быть полным дебилом, чтобы не понять, что он имел ввиду. А вот чтобы рассказать, какие сложные и противоречивые чувства он испытывает в отношении голубей, коварно и беспринципно летающих под самыми окнами — это уже пришлось бы изобретать знаковую систему кодировки. А ему лень. У него лапки.

У Юваля Харари описание одного примитивного древнего сообщества как промискуитетного. Где все со всеми живут счастливо во взаимопомощи и защищая друг друга от жестокого беспощадного внешнего мира. И так мне прям затосковалось по этой их форме бытия. Маловероятно конечно. Опять бесконечные выборы