мебель на запчасти разобрали. Но ничего не нашли. А все потому, что огромный кусок субстанции под названием доверие взял, да и откололся, растворился в окружающем океане. И все это конечно же я не проговорила вслух. И даже не осознала тогда. Это восстановлено было гораздо позже и в мыслях моих.

Этим летом поехали собирать наконец вишню. И смородину, и яблоки и что там еще наросло. Мама уехала на год в другой город и попросила проведать ее сад. БМ весь изворчался. Для чего это вообще все нужно. При том что до маминого сада добираться 20 мин на почти любом автобусе. А до его огорода, куда он исправно ездит каждые выходные чуть не круглый год — два часа на электричке. Так вот, по два тяжелых ведра и по рюкзаку у каждого из нас, долго не было автобуса. И орды бабушек штурмом берут его, когда он наконец приезжает. И у каждой из них, конечно, тоже по два ведра. И вот какой-то хлипкий дедуля начинает моему выговаривать, что он его не пропустил на входе — а мой-то распаляется и вступает в аргументированную дискуссию с дедулей, почему именно было удобнее и полезнее пропустить его, БМ, вглубь салона. Мне самой уже скушно это писать. И весь автобус, терпеливо стиснутый в августовской жаркой неподвижности, выслушивает это все 20 минут. Я стою, мило улыбаюсь, торгую лицом и делаю вид, что меня это совершенно не тревожит. И тут одна бабуля тянет меня за рукав и тихонько спрашивает — внучка, родненькая, а как ты с ним живешь-то, а? А я бодро отвечаю — прекрасно бабуля живу, он очень хороший, просто устал немного. А сама про себя думаю — а правда, как?

Его излюбленная шутка — у меня есть список из 17 пунктов, почему именно я не нудный. И первые пять раз она даже была смешной. Но у меня зубы сводит от тоски, когда я это слышу. Потому что все это истинная правда.

И вот сейчас я все внутренности вываливаю — и как отчаянно больно это может ранить. И того, кто пишет. И того, о ком пишут. И какой ересью это могло бы выглядеть в самом начале. Если бы кто-то пришел ко мне и сказал — меньше чем через 3 года вы будете эту тягомотину обсуждать. Я бы плюнула в лицо тому человеку. И посмеялась бы еще громко.

В самом начале он несколько раз без повода дарил цветы. В первые полгода или год. И даже говорил тогда: ну вот неужели же люди этого не понимают, как это важно — просто подарить розу, даже одну, но она вызовет столько эмоций. А в этом году он ничего не подарил мне на день рождения. Даже сраного одуванчика, сорванного с клумбы. Это при том, что в июне еще не было речи ни о каком разводе. Даже я сама себе этого еще не говорила.

Долго собиралась с духом, чтобы рассказать родителям о радостном событии. Так и не собралась, отправила дочку переговорщиком. На следующий день звонит мама и начинает замогильным голосом рассказывать, как они расстроены, ведь такой хороший человек. Как будто я в восторге. И вот что я маме скажу, что он 20 минут нудел на весь автобус? Или что ромашки на ДР не подарил? Возможно, для мамы было бы аргументом, что он взял огромный кредит и за полтора года эта сумма ничуть не уменьшилась, а наоборот еще на 500 тыр возросла. Да, пожалуй это вполне серьезный аргумент. Но маме все это вываливать не хочется. Они за меня радовались. Еще бы. 36 лет, двое детей, 12 лет как в разводе, одни упыри рыщут вокруг, и тут он, 4 года после развода, без детей и алиментов, со своей квартирой, стабильной работой и желанием жениться прямо сейчас. Не бьет, не пьет, не курит и довольно хорош собой. Выгляни дорогая, не стоит ли там очередь из адекватных людей, желающих взять тебя в жены? Что, неужели нет? В самом деле, никого? Даже неадекватных? Ну-ка, с балкона сходи глянь? Тоже нет? Страааанно. Тогда на-ка быстренько хватай паспорт и дуй в загс. Это, если что, был мой внутренний монолог. Но голосом мамы озвученный.

Секс был не сказать, что 10 из 10ти. Но отсутствие должного опыта компенсировалась энергичностью. Ну и опять же памятуя об отсутствующей очереди, решила этим моментом пренебречь. В конце концов, столько занятий совместных, кабачки вот можно вместе выращивать. Гулять по парку под руку. Кинофильмов спрашивается для кого столько понаснимали. Но жанр художественного пиздежа самой себе всегда давался мне с трудом. И постепенно эта ткань, такая, казалось бы, плотная, стала расползаться. Дней связующая нить ускользает. Не успеваешь поймать ее хвост.

Я пишу — и мне кажется, что все это просто дрязги. Все эти мелочи. И так мы все банальны в этом. И так не можем сойти с рельс. Казалось бы, в следующий раз все будет иначе. Мы поймем, как надо, как правильно, как бережно относиться друг к другу. И хуй там. В следующий раз точно так же. Начнем за здравие, кончим как всегда. Ведь весь наш предыдущий опыт кричит нам, прыгает перед нами за/против храма с транспарантом, устраивает одиночные пикеты — НЕ ХОДИ ТУДА!!! Там больно, там ошибки, там разрушение тебя самой и окрестностей! Возможны жертвы среди мирного населения! Но ты снова вляпываешься в отношения, клянешься и божишься себе что уж в этот-то раз тебя на мякине не проведут — и даже не то, что тебя не проведут — ты сама себя не проведешь. Но в том то и дело, что раз за разом ты виртуозно наебываешь сам себя. И в этом смысле, возможно, таки правы по большому счету наши бабушки и даже в значительной части еще мамы — прожить надо с одним, как бы ты не мучался и не страдал — потому что страдать-то ты все равно будешь. Так пусть уж лучше с отцом детей чем хуй пойми с кем. Привыкать опять к нему заново. Но тут всплывает сразу мем — сидит девочка голой жопой на муравейнике и примерно все вот это вот и думает (а вдруг в другом муравейнике еще хуже, бог терпел и нам велел, страшно что то менять итд итп). И все ржут над девочкой и ее бедной жопой. Но сами-то продолжают сидеть. Или что еще веселее — пересаживаться на