Первым словом, которое произнес Тим, когда его удалось-таки вырвать из тяжелого утреннего забытья, было тихое, как шуршание осенних листьев, «Помираю…», затем добавились звуки погромче… Драло беднягу основательно, на совесть, не соврал, оказывается, что тошнит его с водки. В промежутках слышались клятвенные, обращенные к любимой маме, коллегам по работе, друзьям-североморцам и всему прогрессивному человечеству обещания никогда больше в рот не брать этой пакости, зажмуривать глаза при одном только виде напитка крепче кефира, ну и дальнейшее в том же духе. Кто вспомнит, как впервые по-серьезному надрался, тот хорошо поймет.

На предложение сердобольного Никифорова выпить стаканчик «пивка для рывка» свежеиспеченная жертва зеленого змия ответила столь тягостным, страдающим мычанием, что Михаил чуть слезу с глаз от стыда не смахнул.

– Ну, на фиг, – шепнул он Павлову, пока Тим с трудом возвращал себе подобие облика человеческого под струей холодной воды, – совратители младенцев мы с тобой, Полундра…

– Спокойно! Это еще цветочки. Ягодки начнутся, когда его растрясет по дороге. Но я постараюсь отвлечь. – Как и всякий отличный командир, командир милостью божьей, Полундра прекрасно владел приемами прикладной психологии. – Подыграй, Миша.

Не потребовалось подыгрывать. Разговор, завязавшийся между инженером Котельниковым и старлеем Павловым, был по-настоящему интересен.

Что все-таки значит настоящая увлеченность! Лишь только зашла речь о любимом «тюлененочке», как сразу ожил похмельный инженер.

– О! Такая огневая мощность при столь малом весе, – соловьем заливался он, – нет, вы такой нигде больше не встретите! Что там мини-ракета, это и янкесы делали на «Шарк-Снейках», и французы, а вот две торпедочки, да еще авиационная пушка скорострельная, это я вам скажу! При всем том она ведь легонькая совсем, субмаринка наша, только-то полторы тонны. А значит…

– А значит, что погружаться, что всплывать «Нерпочке» совсем просто и быстро, – подал голос из-за руля всерьез увлеченный разговором Михаил. – Но на глубине-то как же, если зависнуть надо?

– Вот! – радостно откликнулся быстро приходящий в себя Тим. – На то есть особое решение…

Он вдруг покраснел еще сильнее, чем сутки назад, при знакомстве со спецназовцами.

– Мое решение… – чуть ли не шепотом, но с необыкновенной гордостью закончил Котельников. – Это я предложил. Винты разворачиваются перпендикулярно горизонту, электроника обеспечивает равновесие в режиме автопилота. Да вот ведь Сергей знает. Я-то что, только теоретически, а он все это сам испытывал.

– Но крылья у вашего изделия совсем небольшие, – продолжал Никифоров, – с настоящим самолетом не сравнить. Хватает силы?

– Конечно, хватает, все строго рассчитано, – пояснил Тимофей. – Суммарный размах чуть меньше двух с половиной метров, но ведь вода куда плотнее воздуха!

…За два с небольшим года, прошедшие с того дня, как помпотех РЛС с приданными ему солдатиками пытался найти пропавший «Ми-26», военная часть, в которой служил старлей, пришла в окончательный упадок. Неудивительно! Всем давно было ясно, что РЛС здесь нужна, как Жучке арифмометр. Офицеры-связисты разъехались по новым местам службы, станцию законсервировали, что проще и дешевле, нежели полный демонтаж. Охранять ее оставили взвод разгильдяев-контрактников под командой вечно пьяного прапорщика. Он как раз встретил подъехавших североморцев и пошел показывать свое немудреное хозяйство.

К радости Полундры, разворовать и перепортить успели не все. Режимный объект подходит для испытаний мини-подлодки. Оставалась какая-никакая инфраструктура: крохотная, но вполне пригодная для проживания гостиница, емкости для топлива, в которых даже кое-что плескалось, аккумуляторная, небольшой, оснащенный караульным грибком, причал, подсобные помещения.

А поскольку место действительно было очень удобное и искать от добра добра не хотелось, Павлов, посоветовавшись с двумя своими новыми приятелями, решил, что с алкоголиком-прапорщиком не детей же им крестить! Лишь бы не мешал. Быстро побросав свои пожитки в комнатушку «гостиницы» и отправив «уазик» с одним из контрактников – на удивление трезвым! – обратно в Горяченск, они проследовали к причалу.

Байкал встретил ласковым ветерком и небольшой, накатистой волной. Лучшей погоды для испытания и желать не приходилось. Самым удивительным оказалось то, что в этой позабытой богом и командованием воинской части сохранился с лучших времен неплохой моторный катер! Сейчас он плавно покачивался у причала. Хотя, с другой стороны, как на Байкале без плавсредства… В тот же самый Усть-Баргузин при необходимости сгонять – так и быстрее, и дешевле, чем на машине. Опять же рыбки наловить, хоть какая прибавка к казенному харчу.

Полундру особенно обрадовало наличие на катерке пусть старенького, примитивного, но работающего эхолота.

– Теперь, – весело сказал он, обращаясь к Михаилу, – мы сможем еще один фокус показать. Я в любом случае планировал поиграть в подводные прятки, только опасался, что с эхолотом проблемы возникнут. Но если командир местного, хм-м… гарнизона достаточно протрезвеет и хоть немного с железякой этой обращаться умеет… Прямо сегодня перед светлыми генеральскими очами продемонстрирую, что обнаружить «Нерпу» в погруженном состоянии – это очень непросто.

– Так в случае чего, – раздался голос окончательно пришедшего в себя Тимофея, – на эхолоте и я работать умею. Посложнее приборы видывали.

– Нетушки! – Никифоров сразу понял мысль Полундры. – Ты, Тим, лицо заинтересованное. Скажут еще, что вы с Серегой сговорились.

Так что пусть его это чудо в перьях под водой засекает. Ты ему лучше помоги с настройкой.

Ближе к полудню все было готово к началу испытаний. Благополучно доставленная на транспортере «Нерпа», освобожденная, наконец, от маскирующего брезента, гордо закачалась на байкальской волне во всей своей хищноватой красе. Макет штабного пункта, сооруженный из крашеной фанеры в почти натуральную величину, бойцы Никифорова повезли на том же транспортере чуть вправо по берегу, чтобы установить его километрах в пятнадцати от места предполагаемого погружения, заодно поразогнав там случайный народ и оцепив место, для макета предназначенное. Мрачный похмельный прапорщик с помощью также похмельного, но уже повеселевшего Котельникова, отлаживали эхолот на катерке.

Однако у причала, рядом с «Нерпой», покачивался не только защитной окраски катерок, но и белоснежная красавица-яхта, на бортах которой можно было прочесть «Виктория». С борта яхты на бурную подготовку к началу испытаний с любопытством смотрели две женщины, постарше и помоложе. Они чем-то неуловимо походили друг на дружку, сразу можно было понять, что это мать и дочь.

Их муж и отец, генерал-майор Берсентьев, стоял рядом с уже облаченным в гидрокостюм Сергеем Павловым и уточнял последние детали предстоящего шоу. Был он вежлив, предупредителен и на самого себя начисто не походил.

Видимо, те, кто поручил штабисту оперативный контроль над испытаниями, честно предупредили Берсентьева, что задираться с морячками не стоит, что лучше свое генеральское хамство временно спрятать в карман. Тем более – важные испытания-то! Если хорошо за них отчитаться, то можно и благодарность в приказе получить, а кому она лишняя? Значит, ссориться с теми, кто реально будет пахать, не следует! Особенно учитывая, что непосредственными подчиненными Геннадия Феоктистовича они не являются, у них свое морское начальство. Словом, вежливо, но твердо посоветовали Берсентьеву всемерно помогать, а никак не наоборот.