Четвертое – это однообразие. С развитием глобализации люди все сильнее воспринимают мир как единый высококонкурентный рынок. Если поверить в это, любой амбициозный индивидуум, решившийся пуститься на поиски секрета, спросит себя: «Если бы существовала возможность найти нечто новое, неужели кто-нибудь из безликой толпы талантливых людей, рассеянных по всей планете, обладающих умом и способностями выше среднего, уже не обнаружил бы этого?» Этот внутренний голос, полный сомнений, разубеждает в осмысленности поиска секретов в мире, слишком большом, чтобы одиночка мог одарить его чем-то новым.

Впрочем, на эти тенденции можно посмотреть с оптимизмом: сегодня невозможно основать новый культ. Сорок лет назад люди были более открыты мысли о том, что мы знаем далеко не все. От коммунистов до кришнаитов – толпы людей были убеждены в том, что у них есть шанс присоединиться к некоему авангарду достигших просветления и узнать истинный Путь. Сегодня мало кто принимает всерьез нестандартные идеи – и большинство всерьез считает свое неверие приметой прогресса. Конечно, стоит порадоваться тому, что сегодня число безумных культов существенно сократилось, однако их сокращение далось нам дорогой ценой: нам пришлось расстаться с умением ощутить как чудо секрет, который еще предстоит разгадать.

Каким же вы видите мир, если не верите в секреты? В таком случае вы, вероятно, считаете, что на все главные вопросы уже получены правильные ответы. Что ж, если сегодняшние представления о мире целиком и полностью верны, мы можем себе позволить впасть в сытое самодовольство: «Бог на небесах, и мир в порядке».

Мир без секретов сможет, к примеру, наслаждаться четким пониманием того, что есть справедливость. Любая несправедливость неизбежно предполагает существование неких областей морали, еще не осознанных большинством: к примеру, в демократическом обществе несправедливые действия могут совершаться с регулярностью, лишь если большинство вовсе не считает их несправедливостью. Поначалу лишь ничтожная кучка аболиционистов считала рабство злом. Впоследствии эта точка зрения стала общепринятой – и совершенно справедливо, однако в начале XIX века это оставалось секретом для большинства. Утверждение, что в мире больше нет секретов, равносильно уверениям в том, что в нашем обществе не творится ровным счетом никакой скрытой несправедливости.

В экономике неверие в неоткрытые тайны ведет к вере в эффективность рынка. Однако регулярное возникновение финансовых «пузырей» демонстрирует нам, что рынок может быть поразительно неэффективным. (При этом, чем больше мы верим в его эффективность, тем шире раздуваются «пузыри».) В 1999 году никто не хотел верить, что интернет-бизнес необоснованно переоценен. То же самое касается переоцененной недвижимости в 2005 году, когда даже глава Федеральной резервной системы Алан Гринспен был вынужден признать, что «на местных рынках наблюдаются некоторые признаки перегрева». Однако он утверждал, что «маловероятно образование “пузыря” на рынке жилой недвижимости на общенациональном уровне». Иными словами, рынок воспринял всю доступную пониманию информацию, и не следует смущать его вопросами. Затем разразился финансовый кризис 2008 года, унесший триллионные состояния. Оказалось, что будущее таит немало сюрпризов и экономисты не могут заставить их исчезнуть своим упорным отказом их замечать.

Что происходит, когда компания перестает верить в сюрпризы? Печальный закат Hewlett-Packard предлагает поучительный ответ на этот вопрос. В 1990 году стоимость корпорации составляла 9 миллиардов долларов. Затем пришло десятилетие изобретений. В 1991 году компания выпустила DeskJet 500C, первый в мире цветной принтер по доступной цене. В 1993-м на рынке появился OmniBook, один из первых суперпортативных лэптопов. Еще год спустя HP начала продажи OfficeJet, первого в мире аппарата, совместившего функции принтера, факса и копира. Активная рыночная экспансия принесла плоды: к середине 2000-х рыночная стоимость Hewlett-Packard выросла до 135 миллиардов долларов. Но с конца 1999 года, когда HP начала кампанию ребрендинга, закрученную вокруг необходимости «изобретательства», она прекратила заниматься изобретениями. В 2001 году она открыла HP Services – расхваленный на все лады продукт, обеспечивавший клиентов консультациями и поддержкой. В 2002-м HP слилась с Compaq – по-видимому, потому, что не представляла себе, что еще делать. К 2005 году рыночная капитализация компании упала до 70 миллиардов долларов – около половины от ее стоимости пятилетней давности.

Совет директоров HP представлял собой апогей нефункциональности: он был разбит на две группировки, лишь одну из которых заботила проблема новых технологий. Лидером этой группы был Том Перкинс, пришедший в компанию в 1963 году по личной просьбе Билла Хьюлетта и Дэйва Паккарда, чтобы возглавить исследовательский департамент компании. В 2005 году 73-летний Перкинс казался путешественником во времени, прибывшим из ушедшей эпохи всеобщего оптимизма. Он хотел, чтобы совет директоров HP определился с самыми многообещающими новыми технологиями, развитием которых затем занялись бы специалисты компании. Но фракция, возглавляемая Перкинсом, проиграла конкурентам из группы, во главе которой стояла председатель совета директоров компании Патриция Данн. Банковский специалист по основной специальности, Данн настаивала, что угадывать направление развития технологий в будущем – вне компетенции совета директоров HP. Она считала, что функции совета должны быть примерно теми же, что у ночного сторожа: он должен следить, все ли в порядке в бухгалтерии и все ли правила соблюдают сотрудники фирмы.

В разгар борьбы группировок кто-то из членов совета директоров стал сливать информацию прессе. Когда выяснилось, что Данн организовала целую серию телефонных прослушек, чтобы найти источник утечки, негативная реакция сотрудников фирмы оказалась сильнее прежних разногласий. Совет директоров оказался полностью дискредитирован. Забыв о новых технологиях, HP полностью погрузилась в пучину сплетен. В результате к концу 2012 года ее рыночная капитализация составляла лишь 23 миллиарда долларов – с учетом инфляции примерно столько же, как в 1990 году.

Невозможно сделать открытие, если не стремиться к нему целенаправленно. Это демонстрирует нам пример Эндрю Уайлса, доказавшего Великую теорему Ферма после 358 лет бесплодных усилий множества математиков. Эти бесчисленные неудачи многих заставили поверить в то, что задача принципиально не имеет решения. В 1637 году Пьер де Ферма высказал гипотезу, что для любых целых чисел a, b и c уравнение an + bn = cn, где n больше двух, не имеет решения. Он заявил, что сумел доказать сформулированную им теорему, но умер, не оставив записи решения, так что теорема Ферма долгое время оставалась главной нерешенной задачей математической науки. С 1986 года, начав работать над ней, Уайлс держал это в секрете. Даже собственной жене он открылся лишь в 1993-м, уже зная, что вплотную приблизился к решению. После девяти лет тяжелой работы в 1995 году Уайлсу удалось доказать теорему. Чтобы добиться успеха, ему, безусловно, понадобились блестящие мыслительные способности, но не меньшее значение имела его вера в чудеса, в существование секретов. Если вы считаете тяжелую задачу невыполнимой, то вряд ли согласитесь даже подступиться к работе над ней. Вера в чудо – эффективный инструмент в поиске истины. А истина заключается в том, что в мире существует еще немало загадок, которые нам лишь предстоит разгадать – правда, удастся это лишь тем, кто проявит необходимое упорство. Человечеству еще есть чего добиваться в науке, медицине, инженерном деле и технологиях всех видов. Мы все еще находимся в пути – не только к малозначимым целям и мелким конкурентным преимуществам в современных массовых видах деятельности, но и к вершинам столь амбициозным, что даже самые дерзкие умы эпохи научной революции не сразу решались объявить о них во всеуслышание. Мы сможем излечивать рак, старческое слабоумие и другие болезни, связанные с угасанием обмена веществ и старением организма. Мы сумеем найти новые виды энергии, которые избавят мир от конфликтов из-за ископаемого топлива. Мы в состоянии изобрести более быстрые средства передвижения в любые уголки нашей планеты и даже способ покинуть ее в поисках новых, неизведанных миров. Но мы не раскроем эти секреты, если не будем жаждать открытий и заставлять себя идти вперед, бороться и искать.