Одежда в стенном шкафу оказалась такой же неразговорчивой. Брунетти нашел там три комплекта формы, куртки так и оставались в пластиковых мешках после чистки, каждая была аккуратно повешена рядом с парой темно-зеленых брюк. В шкафу висели также несколько пар джинсов, аккуратно перекинутых через вешалку, три-четыре рубашки и темно-синий костюм из какой-то синтетической ткани. Чуть ли не рассеянно Брунетти проверил карманы куртки и брюк, но там ничего не оказалось — ни мелочи, ни бумаг, ни расчески. Либо сержант Фостер был весьма аккуратным молодым человеком, либо американцы побывали здесь до него.

Брунетти вернулся в ванну, поднял крышку сливного бачка, заглянул туда. Пусто. Он опустил крышку. Потом отворил дверцу зеркального шкафчика с медикаментами, открыл пару пузырьков.

В кухне заглянул на верхнюю полку огромного холодильника. Лед. И больше ничего. На нижней полке несколько яблок, откупоренная бутылка белого вина и немного старого сыра в пластиковой обертке. В духовке оказалось только три пустых сковородки; стиральная машина была пуста. Брунетти стоял, прислонившись спиной к рабочему столу, и медленно обводил взглядом комнату. Из верхнего ящика под столешницей он вынул нож, потом выдвинул из-за стола деревянный стул и поставил его к нагревателю воды. Став на стул, он принялся откручивать ножом болты, на которых держалась передняя панель нагревателя. Отвинтив, положил их к себе в карман пиджака. Покончив с этим, нож тоже сунул в карман и стал дергать панель из стороны в сторону, пока она не оказалась у него в руках. Он поставил ее на стул, прижав ногой к спинке.

Два пластиковых мешка были прикреплены к внутренней стенке нагревателя. В них находился мелкий белый порошок, примерно килограмм, решил Брунетти. Он вынул из кармана носовой платок и, обмотав руку, вынул один мешочек, потом другой. Только чтобы убедиться в том, что уже и без того знал, он открыл молнию на одном из них, послюнявил кончик указательного пальца и коснулся им порошка. Попробовал палец на язык и ощутил слегка металлический, безошибочно узнаваемый вкус кокаина.

Наклонившись, он осторожно положил оба мешочка на стол. Потом вернул на место панель, стараясь приладить ее к нагревателю так, чтобы отверстия совпали. Не торопясь вставил в отверстия четыре болта и завинтил. Потом аккуратно довернул их так, чтобы шлицы на шляпках верхних шурупов приняли точно горизонтальное положение, а на двух нижних — точно вертикальное.

Посмотрел на часы. Он пробыл в квартире пятнадцать минут. У американцев было в распоряжении полтора дня, чтобы осмотреть квартиру, столько же времени было у итальянской полиции. А вот Брунетти меньше чем за четверть часа нашел эти два пакета.

Он открыл дверцу одного из стенных шкафчиков и увидел там только три-четыре обеденных тарелки. Заглянул под мойку и нашел то, что искал, — два пластиковых пакета. Все еще не снимая платка с руки, он положил каждый мешочек с кокаином в отдельный пластиковый пакет большего размера и сунул все это во внутренние карманы пиджака. Потом начисто вытер нож о рукав пиджака и вернул его на место в ящик, после чего стер носовым платком все отпечатки с поверхности нагревателя.

Выйдя из квартиры, он запер за собой дверь. Спустившись вниз, подошел к американским солдатам в джипе и удовлетворенно улыбнулся.

— Спасибо, — сказал он и отдал ключ тому, от кого получил.

— И что? — спросил солдат.

— Ничего. Мне просто хотелось посмотреть, как он жил. — Если солдата и удивил ответ Брунетти, он виду не подал.

Брунетти вернулся к своей машине, сел и велел водителю отвезти его на вокзал. Он успел на междугородный поезд три пятнадцать из Милана и приготовился скоротать обратный путь так же, как коротал путь из Венеции в Виченцу: глядя в окно поезда и думая о том, почему могли убить молодого американского солдата. Но теперь к его размышлениям прибавилось еще одно: почему наркотики подложили в квартиру после его смерти? И кто подложил?

Когда поезд отошел от вокзала Виченцы, Брунетти двинулся вперед по составу, отыскивая пустое купе в вагонах первого класса. Два пластиковых мешка оттягивали внутренние карманы, и он сутулился, чтобы они не слишком выпирали. Наконец в первом вагоне пустое купе обнаружилось, и он сел у окна, потом встал, чтобы закрыть дверь. Положив портфель на сиденье перед собой, он размышлял — стоит ли перекладывать пакеты. Размышления эти прервал человек в форме, резко открывший дверь купе. Пред внутренним взором Брунетти мгновенно предстала отчетливая картина, как гибнет его карьера, он уже видел себя за решеткой, но тут человек спросил у него билет, и Брунетти был спасен. Когда кондуктор ушел, Брунетти сосредоточил все свое внимание на том, чтобы не сунуть руку в пиджак и не проверять локтем, на месте ли еще оба пакета. По работе он редко имел дело с наркотиками, но знал достаточно, чтобы понимать: в каждом кармане у него по меньшей мере несколько сотен миллионов лир: новая квартира в одном кармане и возможность пораньше выйти в отставку — в другом. Но эта возможность не слишком его привлекала. Он с удовольствием обменял бы оба пакета на сведения о том, кто положил их туда, где он их нашел. Причина такого поступка была ясна: нет лучшего мотива для убийства, чем наркотики, и нет лучшего доказательства торговли наркотиками, чем килограмм кокаина, спрятанный в доме убитого. И кто скорее найдет их, чем полицейский из Венеции, который по чистой случайности замешался в это дело? И во что мог быть вовлечен этот молодой солдат, если не пожалели килограмма кокаина, чтобы сбить его с толку?

В Падуе в купе вошла пожилая женщина. Она сидела и читала журнал до остановки в Местре, где и вышла, даже не заговорив с Брунетти и не взглянув на него. Когда поезд затормозил у вокзала в Венеции, Брунетти взял портфель и, выйдя, проверил, не следит ли кто за ним. Перед вокзалом он свернул вправо, к катеру номер один, дошел до причала, потом остановился и взглянул на часы, стоявшие по обе стороны вокзала. Потом резко изменил направление и перешел на другую сторону площади, к причалу, где остановился катер номер два. Никто за ним не следил.

Через несколько минут появился катер, и Брунетти оказался единственным, кто зашел на него на этой остановке. Было четыре тридцать, на катере почти не было пассажиров. Он спустился по ступенькам, прошел через кормовую каюту на палубу, где не было ни единой души. Катер отвалил от набережной, нырнул под мост Скальци и двинулся по Большому Каналу к Риальто и конечной остановке.

Через стеклянные двери Брунетти видел людей, сидевших в каюте, — все четверо читали газеты. Он поставил портфель на сиденье рядом с собой, открыл его и, запустив руку в недра кармана, достал один из пакетов. Осторожно, держа его только за уголки, раскрыл. Отвернувшись как будто для того, чтобы получше рассмотреть фасад Музея естественной истории, он просунул руку под поручень и высыпал белый порошок в воду. Пустой пакет положил в портфель и проделал то же самое со вторым пакетом. В золотой век Республики дож Венеции устраивал ежегодную церемонию, бросая золотое кольцо в воды Большого Канала и совершая торжественный обряд обручения города с водой, которая давала ему жизнь, богатство и силу. Но, подумал Брунетти, еще никто и никогда сознательно не приносил в жертву воде такое огромное богатство.